Уилла Кэсер - Моя Антония

Выходя из театра, мы увидели, что улицы блестят от дождя. Я предусмотрительно взял с собой зонтик, который миссис Харлинг так кстати подарила мне к окончанию школы, и благополучно проводил Лену домой. Расставшись с ней, я не торопясь пошел на свою окраину. Во всех дворах распустилась сирень, и меня обдавал горьковатый и нежный после дождя запах цветов и молодой листвы. Шагая по лужам под деревьями, осыпавшими меня градом капель, я оплакивал Маргариту Готье так, будто она умерла вчера, и вздыхал по далеким, любившим вздохи сороковым годам, чей аромат, сохраненный при переводе с языка на язык и оживший в игре старой актрисы, донесся до меня спустя столько лет. Ничто не в силах исказить суть пьесы Дюма. Где бы и когда бы она ни ставилась, в ней всегда будет дышать апрель.

4

Как хорошо запомнил я маленькую чопорную гостиную, где мне обычно приходилось ждать Лену, - набитые жестким конским волосом кресла и диваны, купленные на каком-то аукционе, большое трюмо, картинки из модных журналов на стенах. Стоило присесть лишь на минуту, и я уже знал, что, уходя, буду снимать с себя приставшие нитки и обрезки цветного шелка. Успех Лены ставил меня в тупик. Ведь она была такой беспечной, в ней не чувствовалось ни самоуверенности, ни упорства, которые помогают преуспеть в делах. Девушка с фермы явилась в Линкольн без всяких рекомендаций, только с письмом к каким-то жившим здесь родственникам миссис Томас, и вот она уже обшивает молодых дам из местного общества. Видно, у нее от природы были способности к шитью. Как она сама говорила, она понимала, что кому пойдет. Ей не надоедало сидеть над модными журналами. Иногда по вечерам я заставал ее одну в мастерской - со счастливым видом она прилаживала на манекене собранный в складки атлас. Мне приходило в голову, что неутомимый интерес Лены к тому, как бы придумать одежду понарядней, связан, наверно, с годами, когда ей самой в буквальном смысле нечем было прикрыть наготу. Заказчицы считали, что у Лены есть стиль, и мирились с ее всегдашней необязательностью. Я узнал, что она никогда не кончает работу к обещанному сроку и часто тратит на материал больше, чем договорилась с заказчицей. Раз, когда я пришел в шесть часов, Лена выпроваживала озабоченную мать с неуклюжей долговязой дочкой. Женщина задержала Лену у дверей и проговорила извиняющимся тоном:

- Вы уж, пожалуйста, постарайтесь, мисс Лингард, чтоб дороже пятидесяти мне не обошлось. Понимаете, она еще слишком молода, чтоб идти к дорогой портнихе, да и вы лучше других справитесь, я знаю.

- Все будет хорошо, миссис Эррон. Уверена, нам удастся сделать что-нибудь нарядное, - ласково отвечала Лена.

Я восхищался ее манерой держаться с заказчицами и дивился, где она научилась так владеть собой.

Иногда после утренних занятий я сталкивался с Леной в городе - в вельветовом костюме, в маленькой черной шляпке с аккуратно опущенной на лицо вуалью, она сияла свежестью, как весеннее утро. Часто она несла домой букетик нарциссов или горшочек с гиацинтами. Если мы шли мимо кондитерской, она замедляла шаги и задерживалась в нерешительности.

- Не пускай меня туда! - бормотала она. - Пожалуйста, уведи меня отсюда!

Лена обожала сладкое, но боялась растолстеть.

По воскресеньям Лена угощала меня восхитительными завтраками. В одном конце ее мастерской было большое окно - фонарь, перед которым как раз помещались тахта и маленький стол. Мы завтракали в этом укромном уголке, задернув занавес, отделявший нас от длинной комнаты, где стояли столы для кройки и манекены, а на стенах висели прикрытые простынями платья. В окно светило солнце, и все на столе горело и сверкало, а язычок спиртовки становился совсем невидимым. Черный курчавый спаниель Лены по кличке Принц завтракал вместе с нами. Он восседал рядом с Леной на тахте и прекрасно вел себя до тех пор, пока живущий через площадку учитель музыки не начинал играть на скрипке, - тут Принц принимался рычать и фыркать от отвращения. Принца подарил Лене ее квартирный хозяин, старый полковник Рэли, и сначала этот подарок ее нисколько не обрадовал. Она не питала слабости к животным - в былые годы они доставляли ей слишком много хлопот. Но Принц знал, как понравиться хозяйке, и Лена привязалась к нему. После завтрака я заставлял Принца проделывать все, что он умел: изображать мертвого пса, подавать лапу, служить. Мы надевали ему на голову мою форменную фуражку - в университете мне приходилось заниматься военной тренировкой, - а в передние лапы вкладывали складной метр. Он стоял с таким серьезным видом, что мы умирали со смеху.