Мюриэл Спарк - Пир

— Были слухи, что ваш коллектив может отложиться от англиканской церкви. Это реально?

— Ох, это реально, но не так скоро, — вставила сестра Строг, смекнув, что суть вопроса в том, стоит ли торопиться с программой, если монастырь того гляди перестроится.

— Сестра Пэннис — она Глава послушниц, хотя в настоящее время послушниц у нас не имеется, — еще не закончила свой шедевр, фреску в нашей трапезной. Это займет время: месяцы, годы. Сестра Пэннис художник.

— Можно мне глянуть?

— О нет, не сейчас. Я должна спросить у сестры Пэннис. Но мы можем обещать — кое-что мы подготовим к передаче, если вы надумаете нас снимать. — Сестра Строг понизила голос: — У сестры Пэннис темперамент. Кто спорит. Но по сути она вполне доброкачественный человек. И очень, очень политизирована, как и я. — Она опять повысила голос и отчеканила: — Одной чистой религии маловато.

— Насчет посещения больниц, — сказала мисс Джонс. — Это основной аспект вашей деятельности, не так ли?

— Да, в этом наша миссия, — сказала сестра Строг. — Именно в этом мы мыслим свой профиль. И, как бы нас ни критиковали, как бы ни клеймили, никто никогда не сможет сказать, что мы не посещаем больных. Это важнейшая работа. И у нас широкая известность.

— Да, я знаю. Потому мы и задумали программу. — Кажется, Рита Джонс учуяла в словах «как бы нас ни критиковали...» плодотворный поворот темы. Она спросила: — Не могли бы вы поподробней остановиться на критике?

— Нет, — сказала сестра Строг.

Мисс Джонс сменила курс:

— Не могли бы мы сделать несколько фотографий членов вашего коллектива во время посещения больных? — И, узнав, что у монахинь Доброй Надежды возражений не будет, окончательно договорилась о передаче.

Перед уходом мисс Джонс сказала:

— Вы бы занялись своей грудной клеткой, сестра Строг. Очень похоже на бронхит.

Так и вышло, что вскоре после того, как Маргарет поступила в монастырь послушницей, туда, согласно договоренности, прибыла Би-би-си: мисс Джонс и команда из четырех человек с камерами. Первым делом они занялись установкой света в трапезной и рекреационной, громыхая по всему дому в своей неуместно грубой обувке. К ним вышла сестра Пэннис.

— На хрена ты тут растопался, бля? — адресовалась она к старшему оператору, которого тотчас заслонили своими телами четверо остальных.

— Вы, видно, санитарка? — спросил один.

— Нет, я — Глава послушниц. А вам яйца поотрывать мало, ну что это за срач? — Она указала на аппаратуру и длинные провода, волочащиеся из трапезной. В эту минуту явилась Маргарет. — Сестра Мерчи, наша новая послушница, — объяснила сестра Пэннис. — Вот, полюбуйтесь, — это к Маргарет. — Они что думают? Им дадут снимать эту гребаную трапезную? Да какое, бля, они право имеют? Там моя работа, моя незаконченная картина. Нечего этой пьяни на нее пялиться, на недоделанную.

Тут с верхней площадки раздалось:

— Сестра Пэннис, но я обещала... — Сестра Строг перегнулась через перила. Рядом стояла мисс Джонс.

— Трапезная для нас основное, — сказала она.

Операторы задрали головы, ожидая дальнейших указаний от мисс Джонс.

— Идите за мной, — сказала Маргарет, — я объясню вам картину. Это безусловно самое значительное из всего, что есть во всем монастыре. Сестра Пэннис скромничает.

— Мать вашу за ногу, — сказала сестра Пэннис.

Сестра Строг и мисс Джонс вприпрыжку сбежали вниз по лестнице и вместе со смущенными операторами и Маргарет последовали в трапезную. Сзади, высокая, тощая, шла сестра Пэннис. «Без году неделя в монастыре, бля, а распоряжается тут» — так отнеслась она о юной сестре Мерчи. Но похоже, ей было лестно, что Маргарет привлекает внимание к ее фреске.

Пока это был всего лишь эскиз на одной из стен трапезной. Набросано было длинное, огромное ископаемое чудище, изрыгающее клубы дыма.

— Дракон? — догадалась алчущая символизма мисс Джонс.

— Нет, это эскиз поезда. Парового поезда, — звонко отчеканила сестра Строг.

— А-а, поезд, — сказала мисс Джонс. — Фрейдистский символ, по-видимому?

— На х... фрейдистский символ, — с порога громыхнула сестра Пэннис.

— А это святые? — предположил один оператор, изящный и с виду приличный молодой человек.

— Святые? О чем вы? — осадила его сестра Строг.

У каждой из бледно означенных фигур подле поезда действительно угадывалось над головой нечто вроде нимба или лохматого облака. Некто отдельный, по-видимому, только что сошел с поезда, нимб у него был больше, лохматей, чем у других, и он поднял руку, указывая вверх пальцем.