Но в этих отчетах вы не найдете и слова о людях, которые потеряли в пустыне здоровье и юность, все, что человек может потерять, кроме веры; о молодых девушках, которые покинули Англию и отправились в зараженные лихорадкой джунгли Пантхских гор, зная наперед, что их ждет там верная смерть. Редкий из миссионеров не расскажет вам об этом, как не расскажет и о молодом Дэвиде из Сент-Биза, который, уехав в глубь страны трудиться на ниве божьей, не выдержал одиночества и полубезумным вернулся в главную миссию, крича: "Бога нет, но я жил бок о бок с дьяволом!"
Обо всем этом отчеты умалчивают, ибо героизм, неудачи, сомнения, отчаяния и самопожертвование какого-то там цивилизованного белого человека - ничто по сравнению со спасением хотя бы одной души, которую и человеческой-то назвать нельзя, от нелепой веры в лесных, горных и речных духов.
И Галлио, помощнику правителя, было наплевать на все эти вещи. Он уже давно жил здесь, и бариа-кол любили его и приносили ему в дар убитую копьем рыбу, орхидеи, сорванные в чаще сырого, темного леса, и столько дичи, сколько он мог съесть. Он, в свою очередь, давал им хинин и вместе с Атхоном Дазе, верховным жрецом, направлял их нехитрую внутреннюю политику.
- Когда проживешь в этой стране несколько лет, - сказал Галлио за обедом у Кренков, - начинаешь понимать, что одна вера не хуже другой. Разумеется, я стану помогать вам по мере сил, но не обижайте моих бариа-кол. Это хороший народ, и они доверяют мне.
- Я их божьему слову учить буду, - сказал Юстус, и его круглое лицо загорелось восторгом, - и, конечно, их предрассудкам я, не думая наперед, ничего плохого не сделать. Но, друг мой, ваша равнодушность к вопросу веры есть очень непохвальная.
- Ну, - нетерпеливо сказал Галлио, - мне надо заботиться об их бренном теле; на моих руках вся округа. Но вы можете попробовать спасти их души. Только не действуйте как ваш предшественник, а то, боюсь, мне трудно будет поручиться за вашу жизнь.
- А что с ним случилось? - не дрогнув, спросила Лотта, протягивая ему чашку чая.
- Он отправился на гору, в храм Дангары, - ясное дело, он был здесь новичком, - и стал колотить старого Дангару зонтиком по голове; понятно, бариа-кол вытолкали его из храма и жестоко отколотили самого. Меня в то время здесь не было, и он отправил мне с гонцом записку: "Подвергаюсь преследованиям во славу божью. Пришлите роту солдат". Ближайший военный пост находится в двухстах милях отсюда, но я догадался, в чем дело. Я поехал к Атхону Дазе и по-отечески поговорил с ним. Я выразил удивление, как это при его мудрости он не понял, что у сахиба был солнечный удар и он от этого лишился рассудка. Нужно было видеть, как они сожалели о своей ошибке. Атхон Дазе принес свои извинения, послал ему молока, дров, птицы и всякой всячины, а я пожертвовал пять рупий на храм и сказал Макнамаре, что он вел себя неблагоразумно. Он ответил, что я из соображений политики преклоняю колени в капище идола. Но если бы он перевалил за гребень горы и оскорбил Палин-Део, бога племени сариа, его бы посадили на кол из обожженного бамбука задолго до того, как я подоспел бы к нему на помощь, и тогда мне пришлось бы повесить нескольких бедняг. Будьте с ними помягче, падре... Впрочем, я не думаю, что вы многого здесь добьетесь.
- Не я, - сказал Юстус, - мой господин. Мы с малых детей начинать будем. Многие из них есть больны, так ведь? За детьми пойдут матери, потом мужчины. Но я хотел, чтобы вы в душе на нашей стороне были.
Галлио покинул их и, рискуя жизнью, отправился налаживать починку прогнивших бамбуковых мостов, истреблять слишком назойливых тигров, ночевать в пропитанных миазмами джунглях и выслеживать воинственных сариа-кол, уносящих после набегов головы своих собратьев бариа. Галлио был нескладный, косолапый молодой человек, по самой природе своей неспособный к безоговорочной вере и благоговению перед святынями и стремившийся к неограниченной власти, которой он и пользовался в тех малопривлекательных краях.
- Никто не зарится на мое место, - не раз с мрачным юмором говорил он. - Мой начальник заглядывает сюда, только когда он совершенно уверен, что здесь нет лихорадки. Я тут полновластный владыка, а Атхон Дазе - мой наместник.
Галлио гордился тем, что ни в грош не ставит человеческую жизнь, хотя на практике это относилось лишь к его собственной, - и, очевидно, по этой причине проехал до миссии сорок миль верхом с крошечным коричневым младенцем на луке седла.
- У меня есть для вас кое-что, падре, - сказал он. - Бариа бросают слабых младенцев в лесу. Не вижу причин, почему бы им так не делать, но этого ребятенка вы можете вырастить. Я подобрал его у рукава Бербалды. Подозреваю, что мать все время шла за мной следом.
Читать дальше