Редьярд Киплинг - Наулака - История о Западе и Востоке

Она спокойно села на край могильной плиты, жестом предложив ему сесть рядом.

- Все белые любят говорить прямо, - проговорила она по-английски, медленно и с акцентом. - Скажите мне, сахиб Тарвин, что же вы знаете?

При этих словах она отбросила покрывало и повернула к нему лицо. Тарвин увидел, что оно прекрасно. И это впечатление незаметно заслонило собой все прочее - все то, что он узнал о ней раньше.

- Вы ведь не хотите, чтобы я сам себя выдал, не так ли, королева?

- Я вас не понимаю. Но я знаю, что вы говорите не так, как другие белые люди, - сказала она мягко.

- Значит, вы не ожидаете, что я скажу вам правду?

- Нет, - ответила она. - Иначе сказали бы, почему вы здесь. Зачем вы причиняете мне столько беспокойства?

- Именно я причиняю вам беспокойство?

Ситабхаи засмеялась, откинувшись назад и положив руки за голову. Тарвин с любопытством разглядывал ее при свете звезд. Его чувства были обострены, он был настороже и время от времени внимательно осматривал все вокруг. Но он ничего не видел, кроме тусклого блеска воды, плескавшейся у подножия мраморных ступеней, и ничего не слышал, кроме совиных криков.

- О, сахиб Тарвин, - сказала она. - Знаете, после того, как это случилось в первый раз, мне было вас так жалко.

- Когда же это было? - поинтересовался Тарвин рассеянно.

- Ну, конечно, тогда, когда седло перевернулось. А потом, когда с лесов упала балка, - я думала, что хотя бы ваша лошадь покалечена. Ушибло ее?

- Нет, - ответил Тарвин, ошеломленный ее подкупающей откровенностью.

- Не может быть, чтобы вы ни о чем не догадывались, - проговорила она чуть ли не с упреком.

Он покачал головой.

- Нет, Ситабхаи, моя дорогая, - произнес он медленно и со значением. О вас я и не подумал, и это будет мне вечным позором. Но теперь я, наконец, начинаю соображать, что к чему. Наверное, маленькие инциденты на плотине - тоже ваших рук дело - и на мосту, где застряла нога лошади, и на насыпи, когда меня норовили сбить с ног телегой. А я-то думал, что это все результат дьявольской небрежности туземцев! Да, что сказать... - Он засвистал какую-то мелодию, и, словно ей в ответ, в камышах раздался хриплый крик журавля.

Королева вскочила на ноги и прижала руки к груди.

- Это условный сигнал! - А потом, снова опустившись на край могильной плиты, добавила: - Но я знаю, вы никого не привели с собой. Я знаю, вы не побоялись приехать сюда один, без спутников.

- О, я вовсе не стараюсь погубить вас, юная леди, - ответил он. - Я все еще не могу прийти в себя от восхищения вашими весьма изобретательными шалостями: вы в этом деле устали не знали. Оказывается, вы виновница всех моих невзгод? А эта шутка с плывуном, в котором завязла моя лошадь, была очень мила. Вам частенько приходилось устраивать такое?

- А, там, на плотине! - воскликнула королева, махнув рукой. - Я просто велела им устроить что-нибудь, что им по силам. Но они очень неловкие ведь это просто кули. Они рассказали мне, что они сделали, и я на них рассердилась.

- Ну и что, вы убили кого-нибудь из них?

- Нет, а с какой стати я буду это делать?

- Ну, если на то пошло, с какой стати вам так хочется убить меня? сухо поинтересовался Тарвин.

- Мне не нравится, когда сюда приезжают белые и живут здесь, а про вас я знала, что вы приехали сюда не на день, а чтобы жить. Кроме того, продолжала она, - вы понравились махарадже, и я никогда прежде не убивала белых людей. А потом, как на грех, вы и мне понравились!

- О! - ответствовал на это Тарвин.

- Клянусь Маланг-Шахом, вы и об этом не догадывались! - она клялась именем бога, которому поклоняется ее народ - именем цыганского бога.

- Не надо! Какое это имеет отношение к делу? - сказал Тарвин.

- А вы убили мою любимую обезьяну, - продолжала Ситабхаи. - Она каждое утро приветствовала меня и была при этом ужасно похожа на Лухмана Рао, первого министра. Сахиб Тарвин, я знавала многих англичан. Я плясала на канате, натянутом перед походными офицерскими столовыми, во время марш-броска. Я протягивала большому бородатому полковнику чашечку, в которую собирала подаяние, и в это время я ему еще и до колена не доставала. - И она рукой показала, какой маленькой тогда была; - А когда я подросла, - продолжала она, - мне казалось, что я знаю сердца всех людей. Но клянусь Маланг-Шахом, сахиб Тарвин, я никогда не видывала такого человека, как вы. Нет, - продолжала она почти умоляющим тоном, - только не говорите мне, что вы ничего не замечали. Есть такая любовная песня: "Я от луны до луны не спала из-за тебя" - и эта песня обо мне. Иногда мне кажется, что я не очень-то и хотела бы видеть вас мертвым. Но было бы лучше, если бы вы умерли. Я и только я одна управляю этим государством. А сейчас, после того, что вы сказали королю...