Редьярд Киплинг - Наулака - История о Западе и Востоке

И тут ему показалось, что, несмотря на то, что он стоит на ровном и гладком месте, ему приходится, чтобы не упасть, изо всех сил упираться ногами в плиты пола, и потому, чтобы сохранить равновесие, он отступил на шаг назад. Плита песчаника, с которой Тарвин только что сошел, медленно и плавно, точно дельфиний бок над гладью спокойного тихого моря, приподнялась и приоткрыла на мгновение вход в черную бездну. Затем она снова беззвучно легла на прежнее место, и Тарвин вытер холодный пот со лба. Он был так взбешен, что попади Наулака в эту минуту в его руки, он разбил бы ожерелье вдребезги. Он вышел из тьмы храма на солнечный свет и мысленно отдал эту страну, где возможна подобная чертовщина, во власть ее собственных богов: худшего наказания для нее невозможно было придумать.

Жрец, словно выскочивший из какого-то таинственного укрытия, вышел за Тарвином и с улыбкой смотрел ему вслед.

Нику захотелось снова вернуться в реальный и безопасный мир и почувствовать твердую почву под ногами, войти в теплый семейный дом, увидеть женские лица - и он отправился в обитель миссионера, где напросился на завтрак. Мистер и миссис Эстес воздержались от участия в брачной церемонии, но не без удовольствия выслушали рассказ Тарвина о празднике, увиденном глазами человека из Топаза. Кейт встретила его с неподдельной радостью. Она никак не могла прийти в себя от того, что Дхунпат Раи и весь персонал больницы покинули свои рабочие места. Все они участвовали в свадебных торжествах и целых три дня не показывались в больнице. Вся тяжесть ухода за больными легла на плечи Кейт и той женщины из пустыни, что привела сюда лечиться своего мужа и осталась присматривать за ним. Кейт ужасно устала да еще к тому же измучилась, постоянно опасаясь за жизнь и здоровье маленького принца. О своих дурных предчувствиях она поведала Тарвину, когда после завтрака он увел ее на веранду.

- Я уверена, что сейчас ему нужен полный покой, - сказала она, чуть не плача. - Вчера вечером он пришел ко мне, когда ужин подходил к концу, и проплакал с добрых полчаса. Бедный малыш! Это так жестоко!

- Ну ладно, сегодня он отдохнет. Не волнуйтесь вы так!

- Нет, сегодня его невесту повезут назад, на родину, и он, в самую жару, должен будет провожать ее во главе процессии. Это очень опасно для его здоровья. А у вас, Ник, никогда не болит голова от здешнего солнца? Я иногда представляю, как вы сидите там у своей плотины, и не понимаю, как вы можете выносить такое.

- Я многое могу вынести ради вас, моя девочка, - ответил Тарвин, глядя ей прямо в глаза.

- Но какое же отношение это имеет к мне, Ник?

- Узнаете, когда придет черед, - заверил он, но ему не хотелось говорить о плотине, и он перевел разговор на более безопасную тему - на махараджу Кунвара.

На следующий день и еще день спустя он без всякой видимой цели объезжал храм верхом, не рискуя снова зайти внутрь, но твердо вознамерившись не спускать глаз с того места, где он в первый и последний раз видел Наулаку.

Как-то рано утром, еще до того, как он обычно отправлялся на плотину, Кейт прислала ему в гостиницу записку, умоляя как можно скорее прийти к ней в больницу. На одно счастливое мгновение он размечтался о невозможном. Но, горько посмеявшись над своей простодушной готовностью поверить в мечту, он закурил сигару и подчинился приказу, полученному от Кейт.

Она встретила его на улице, на ступеньках, ведущих к больнице, и повела в амбулаторию.

Кейт дотронулась до его руки.

- Ник, вы знаете что-нибудь о симптомах отравления коноплей? - спросила она взволнованно.

Он схватил обе ее руки в свои и уставился на нее безумным взглядом.

- Почему? Почему вы спрашиваете об этом? Неужели кто-то осмелился?..

Она нервно засмеялась.

- Нет-нет, речь не обо мне. Речь о нем.

- О ком?

- О махарадже - о мальчике. Теперь я в этом уверена. - И она рассказала ему, как утром к дому миссионера подкатила коляска принца в сопровождении конвоя и одного важного туземца. В коляске почти без признаков жизни лежал махараджа Кунвар. Потом она рассказала, как сначала приписала его болезнь переутомлению, вызванному свадебными торжествами; о том, как малыш пришел в себя и губы у него были синими, а глаза глубоко ввалились, и как у него начались судороги, и не успевал кончиться один приступ, как начинался другой, и так продолжалось до тех пор, пока она уже не стала отчаиваться. И вот он уснул глубоким сном вконец измученного человека, и она оставила его на попечении миссис Эстес. Она добавила, что сама миссис Эстес считает, что это рецидив старой болезни, которой принц давно страдает: она уже дважды видела у него такие припадки до приезда Кейт.