Хулио Кортасар - Цари

ТЕСЕЙ: Хватит говорить, решайся.

МИНОТАВР: После смерти я буду настоящий я... Решение, - о, высшая необходимость! А ты, ты станешь меньше и пойдешь на убыль, провалишься в себя, как берег рушится песчаный, как мертвые уходят в глубь земную.

ТЕСЕЙ: Зато тебя не буду слышать.

МИНОТАВР: Да, но слышать ты не перестанешь. Ты будешь обитать один в глухих стенах, а где-то там внутри, там будет море.

ТЕСЕЙ: Как много слов ненужных!

МИНОТАВР: Да, день придет, когда земля людей мои пророческие речи убережет в потоке крови. Нет, ты меня еще не слышал. Убей вначале.

ТЕСЕЙ: А теперь торопишь, как будто замышляешь зло.

МИНОТАВР: Решился я. Разверзлась вдруг пучина вод, оттуда вырвалась последняя свобода на острие меча в твоей руке. Что знаешь ты о смерти, ты, несущий жизнь глубинную. Поверь, один есть только способ умертвить чудовищ: с ними примириться.

ТЕСЕЙ: И они поднимут троны на рога.

МИНОТАВР: Возможно, кто-нибудь из них появится и без рогов.

ТЕСЕЙ: Или из памяти людской вообще сотрет твои деяния ужасом перед обликом диковинным своим.

МИНОТАВР: Возможно, исчезать и появляться монстры станут неощутимо, как призраки кошмарных снов или как жуткие видения. Не понимаешь разве, что моля о смерти, прошу я жизнь мне дать?

ТЕСЕЙ: За тем я и пришел. Тебя убить и прикусить язык в молчании. Пока опасность не минует Ариадну. Едва она поднимется на мой корабль, повсюду стану громко возвещать о смерти Минотавра с тем, чтобы ветер вестью этой Миносу полоснул лицо.

МИНОТАВР: Нет, сам я с ветром опережу тебя.

ТЕСЕЙ: Ты станешь лишь воспоминанием, которое умрет с заходом солнца нынешнего дня.

МИНОТАВР: Я раньше долечу до Ариадны. Я встану между ней и вожделением твоим. Я красною высокою луной последую за кораблем твоим по морю. В порту тебя с восторгом встретят люди, а я приду в их сны ночные, в сны детские, на срок, им на роду написанный. Оттуда стану сокрушать твой трон рогами и сброшу скипетр бессильный наземь... Оттуда, из моей полной и всеобъемлющей свободы, из лабиринта моего ужасного, что в сердце каждого гнездится.

ТЕСЕЙ: Велю я протащить твой труп по улицам, чтобы народ тебя возненавидел.

МИНОТАВР: Когда придет пора и кость моя последняя избавится от плоти, и облик мой в забвенье канет, тогда наступит срок рожденья истинного моего в моих бесчисленных владениях. Я воцарюсь там на века, как брат незримый и могучий. О, неба обиталище прозрачное! О, море песнопений, шелест листьев!

ТЕСЕЙ: Ладно. Нагни спокойно голову, и все произойдет как надо.

МИНОТАВР: Ариадна, во глубине нетронутой твоей возникну я дельфином синим-синим. Ворвусь к тебе я ветром вольным, о чем ты грезила напрасно. Я - твое чаяние! И снова ты ко мне вернешься, ибо я снова оживу таким же жаждущим, нетерпеливым, тревожащим мечты твои девичьи!

ТЕСЕЙ: Нагнись-ка ниже!

МИНОТАВР: Ах, какой удар неловкий!

ТЕСЕЙ: Так истечешь ты кровью тихо и незаметно.

МИНОТАВР: Кровь моя благоухает олеандром, струи мельчайших солнц между пальцами бегут моими.

ТЕСЕЙ: Умолкни! Рот закрой, встречая смерть хотя бы! Сыт я по горло многословием твоим, собак голодных сворами! Героев утомляют слов плетенья!

МИНОТАВР: Кроме славословия...

Сцена. Минотавр умирает, уткнувшись красным лбом в каменную стену. Юноша, играющий на цитре*, в страхе приближается, а остальные девушки и юноши стоят поодаль.

ЮНОША: О, господин наших игр! Творец обрядов наших!

МИНОТАВР: Оставь меня. Мне музыка твоя в утеху, но жизнь - к концу, и ветром поднимается во мне желание тишины.

ЮНОША: Повсюду кровь!

МИНОТАВР: Ты видишь только то, что ничего не значит. Оплакивать ты будешь только смерть мою.

ЮНОША: Как не оплакивать? Ты радостью наполнил нас в садах, открытых всем для игр, и помог нам справиться с мальчишеской боязнью, которая одолевала нас пред входом в лабиринт. Как будем танцевать теперь?

МИНОТАВР: Теперь и время. Вам теперь и надо танцевать.

ЮНОША: Нет, мы не сможем. Эта цитра под пальцами моими - ветвь сухая. И Нидия там плачет с девушками вместе, забыв о ритме, дождиком слетавшем с ее ног. Нет, не проси нас танцы продолжать!

МИНОТАВР: Наступит день, и ощутит Нидия рождение танца в своих бедрах, а для тебя мир снова звзвучит, и музыка рассвета вас призовет взор снова к солнцу, к всеобщей радости оборотить... Из тишины, в которую я погружаюсь, вылетят орлы. Но вспоминать меня не надо. Я не желаю никаких воспоминаний. Память - неумная привычка тела бренного. Я стану вечным и живым иначе, лучше.