Курт Воннегут: Окаменевшие муравьи

— Есть физические изменения?

Питер нахмурился через увеличительное стекло.

— Те же особи, точно. Хотя, подожди, есть отличие. Клешни более развиты, гораздо более. Они начинают походить на современных рабочих или солдат, — он протянул камень Джозефу.

— Хммм, здесь нет книг. Ты нашел хоть одну?

Питер помотал головой и понял, что пропажа книг сильно его взволновала и он страстно их ищет.

— У них еще были дома. Но теперь они забиты людьми, — он прокашлялся. — Я имею ввиду — муравьями.

Вдруг его прервал радостный крик.

— Джозеф! Тут один без больших клешней, такой же, как и в предыдущем слое!

Он крутил образец на солнце.

— Собственной персоной, Джозеф! В своем доме, со своей семьей, книгами и всем прочим! Некоторые муравьи делятся на рабочих и солдат, а некоторые нет!

Джозеф перепроверял некоторые скопища муравьев с клешнями.

— Стайные муравьи, возможно, не интересовались книгами, — предположил Джозеф. — Но рядом с ними всегда лежат картинки, — он растерянно нахмурился. — Смотри как странно, Питер: те, кто любит картинки, развиваются отдельно от тех, кто любит книги.

— Сторонники толпы отдельно от индивидуалистов, — задумчиво пробормотал Питер. — Те, у кого большие клешни, отдельно от тех, у кого их нет.

Чтобы дать отдохнуть глазам он стал смотреть по сторонам и наткнулся на поблекший плакат, висевший на кладовой, с которого сверкали глаза Сталина. Он опять начал смотреть в разные стороны, на этот раз вдаль, на кишащий кратер ближайшей шахты, где портрет Сталина светился по-отцовски на всех, кто входил и выходил; на скопление бараков из рубероида внизу, где портрет Сталина смотрел проницательно, защищенный от непогоды стеклом, на гнусные туалеты.

— Джозеф, — неуверенно начал Питер, — я ставлю завтрашнюю пайку табака, что эти произведения искусства у муравьев с клешнями — политические плакаты.

— Если так, то наши прекрасные муравьи оградили себя от еще более развитой цивилизации, — загадочно произнес Джозеф. Он отряхнул пыль с одежды. — Посмотрим, что в коробке номер три?

Питер понял, что смотрит на третью коробку со страхом и отвращением.

— Ты посмотри, Джозеф, — сказал он наконец.

— Хорошо, — пожал плечами Джозеф. Он изучал камни в тишине несколько минут. — Ну, как ты можешь догадаться, тут гораздо больше клешней и...

— И скопления больше, книг уже нет, а плакатов столько же, сколько и муравьев, — резко выпалил Питер.

— Ты абсолютно прав.

— А прекрасные муравьи без клешней ушли, да, Джозеф?

— Успокойся. Ты потерял голову от того, что произошло тысячи тысяч лет назад или больше, — Джозеф задумчиво подергал себя за мочку уха. — На самом деле, судя по всему, безклешневые муравьи вымерли, — он поднял брови. — Насколько я знаю, это единственный случай в палеонтологии. Возможно те, без клешней, были чувствительны к каким-то болезням, на которые у тех, с клешнями, был иммунитет. В любом случае, они несомненно исчезли очень быстро. Жесточайший естественный отбор — выживает сильнейший.

— Выживает поганейший, — зло отрезал Питер.

— Нет! Стой, Питер. Мы оба ошиблись. Вот старые муравьи. Еще и еще! Похоже, что они тоже начали объединяться. Они все в одном доме, как спички в коробке.

Питер взял кусок камня у брата, не надеясь поверить в то, что сказал Джозеф. Камень был расколот шахтерами Боргорова прямо поперек дома, набитого муравьями. Он отколол кусок камня, загораживающий другую сторону дома. Каменная оболочка отлетела.

— Ох, — тихо вздохнул он, — я вижу.

Он откопал дверь маленького здания, ее охраняли семеро муравьев с клешнями, похожими на косы.

— Лагерь, — заключил он, — концентрационный лагерь.

Джозеф побледнел, как побледнел бы любой русский, услышав это слово, но взял себя в руки, после того как его несколько раз передернуло.

— Что это за штука, похожая на звезду? — спросил он, уходя от неприятной темы.

Питер отсек кусок, в котором был замурован интересовавший Джозефа предмет, от камня и протянул его брату для осмотра. Это была, своего рода, розочка. В центре был безклешневый муравей, а лепестки выглядели как воины и рабочие со своими орудиями, похороненные и запертые в теле единственно выжившего представителя древней расы.

— Вот тебе быстрая эволюция, Джозеф.

Питер внимательно смотрел на брата и ждал, что он разделит его лихорадочные мысли, его неожиданные взгляды на их собственные жизни.

— Очень любопытно, — сказал Джозеф спокойно.