Гейвин Лайелл - Темная сторона неба

Я обошел самолет вокруг. Правой стороной нос самолета уперся в большой гладкий валун и в этом месте подернулся лишайником, так что не было видно никаких признаков удара при их первой встрече десять лет назад. Завершив обход, я подошел к дверному проему.

Внутри было очень темно. Когда глаза привыкли к темноте, я стал продвигаться к пилотской кабине, и, двигаясь внутри самолета почти на одном уровне с землей, испытывал странное ощущение. Пассажирский салон был почти пуст, все кресла вынесли - если они тут были, - но панели настила остались на месте, лишь деформировались от влаги.

В пилотской кабине аварийный люк сверху отсутствовал, пилотские кресла, не считая обивки и набивки, остались на месте, как и штурвал и управление двигателями. Приборы были сняты, и приборная панель зияла пустотами.

Я видывал разбившиеся самолеты и прежде, доводилось видеть и растащенные самолеты - на запчасти для других машин. Так вот этот не был похож ни на то, ни на другое. Кто-то неторопливо, тщательно проделал работу по разграблению самолета, но в основе своей самолет остался самолетом. Отсутствовали детали. Опять вспомнились люди с рогами на лбу, потом мысли переключились на местных ребятишек. Я направился к выходу. Наваб и мисс Браун стояли перед самолетом, робко заглядывая внутрь. Я промычал, чтобы они меня пропустили, и отошел на некоторое расстояние от них, стараясь собраться с мыслями и представить, что случилось с самолетом.

Пилот, должно быть, увидел крошечную равнину, и увидел её с низкой высоты, слишком низкой, чтобы заметить большую по размерам равнину на Саксосе, в паре миль отсюда. У него, видно, были серьезные проблемы, если он попытался сесть в таком месте. Должно быть, один двигатель замолчал, а другой чихал на последних каплях горючего. Он шел со стороны моря, опустил все закрылки - это и сейчас было видно - и на брюхе приземлился на песок, прополз по траве и остановился там, где равнина пошла кверху, уперевшись в валун. А что произошло дальше, я не знал. Этого никак нельзя было сказать.

Я прошел к хвосту и внимательно стал разглядывать металл. Он, словно мехом, покрылся тонким слоем лишайника. Я поскреб по металлу, старая краска местами отваливалась слоями. Я достал платок и начал очищать киль, насколько мог достать рукой. У меня было такое ощущение, словно я занимаюсь разграблением могилы.

Наконец я нашел то, что искал, и стал тереть более тщательно и аккуратно. Краска выцвела и поотваливалась, но эта штука оказалась вполне различимой: прямоугольник зеленого цвета с желтым полумесяцем, а между рогами месяца - желтая звезда. Знак ислама, эмблема Пакистана.

Я отступил назад и посмотрел на наваба. Он долго смотрел на эмблему, потом медленно обвел взглядом весь самолет. Я скомкал носовой платок, вначале хотел сунуть его в карман, потом выбросить, но в конечном счете все же положил его в карман.

Наваб двинулся к входной двери.

- Там ничего не осталось, - сообщил я ему.

Не думаю, что он слышал меня. Он двигался так, словно точно знал, куда идет. Взгляд его был прикован к дверному проему. Он вошел внутрь.

Я взглянул на мисс Браун. Он пребывала в неестественном напряжении, словно ждала, сама не зная чего. На какое-то время она отвела глаза от двери и нервно взглянула на меня. Я что-то состроил в ответ на лице. Хотелось закурить, но почему-то не в этом месте.

Слышно было, как наваб медленно расхаживает туда-сюда по самолету. Вот он прошел в хвост, опять вернулся к двери и вышел наконец наружу.

Его лицо замерло в состоянии, в котором оно не выражало никаких эмоций. Внезапно он бросил взгляд в мою сторону.

- Что случилось с пилотом?

- Он мог спокойно выбраться отсюда, - ответил я. Потом, пожав плечами, добавил: - А мог и сломать шею.

- Так то или другое? - раздраженно выпалил он.

- Вы видели, как там внутри. Единственно, что я могу сказать - он, возможно, и сейчас жив.

- А груз? Что могло случиться с... с тем, что было на борту?

- Откуда мне знать? - преспокойно ответил я под напряженным взглядом наваба.

- Разве местные жители не растащили груз? - с нетерпением в голосе спросил он. - Так ведь бывает обычно?

- Я здесь потому, что я пилот, и потому, что я видел разбившиеся самолеты и раньше. Откуда же мне знать, что могли натворить местные жители?

- Но ведь так бывает? - на высоких тонах спросил он.

У меня не было таких предрассудков, что навабам нельзя дать по шее, но в отношении этого я должен был прежде всего подождать, пока он со мной расплатится за полет. Я развернулся, чтобы пойти прочь из этой рощи.