Франсуа Ларошфуко - Мемуары

Хотя из-за раздумий подобного рода Принц колебался, королева отнюдь не отказалась от своего замысла и так же горячо желала вступить с Принцем в переговоры, рассчитывая либо добиться его полного и окончательного перехода на ее сторону и тем самым обеспечить возвращение Кардинала, либо снова навлечь на него подозрения всех его друзей и приверженцев. В этих видах она поторопила принцессу Пфальцскую добиться от Принца разъяснений, чего он хотел бы для себя и своих друзей, и подала ей такую надежду на удовлетворение его пожеланий, что эта принцесса убедила его наконец решиться начать переговоры и тайно свидеться у нее с господами Сервьеном и де Лионном. Принц пожелал, чтобы при этом присутствовал и герцог Ларошфуко, что тот и сделал совместно с принцем Конти и г-жой де Лонгвиль.

Первый проект соглашения, представленный принцессою Пфальцской, предусматривал, что Принцу будет дана Гиень, {7} а должность генерального наместника в ней - тому из его приверженцев, кого он сам назовет, тогда как губернаторство Прованс - принцу Конти; {8} что будут розданы денежные награды всем, державшим сторону Принца; что от него потребуется только одно: выехать в свое губернаторство, взяв с собой для обеспечения безопасности те подразделения своих войск, какие он сам изберет; что, пребывая там, он не обязан содействовать возвращению кардинала Мазарини, но не должен вместе с тем и препятствовать этому, и уж во всяком случае Принц волен быть его другом или врагом, смотря по тому, что подскажет ему образ действий Кардинала. Эти условия были не только подтверждены, но и дополнены господами Сервьеном и де Лионном, ибо на выраженное Принцем желание, чтобы герцогу Ларошфуко была предоставлена должность генерального наместника Гиени с передачей в его ведение также Блэ, они ответили как нельзя более обнадеживающим образом. Правда, они попросили предоставить им время, чтобы договориться о губернаторстве Прованс с герцогом Ангулемским {9} и окончательно склонить королеву к согласию относительно Блэ, но, вероятно, это было сделано ими, чтобы доложить Кардиналу о ходе переговоров и получить от него дальнейшие указания. Они также коснулись причин неодобрения королевою женитьбы принца Конти на м-ль де Шеврез, но им не дали подробнее остановиться на этом и ограничились разъяснением, что обязательства, принятые на этот счет по отношению к г-же де Шеврез, слишком определенны, чтобы заниматься поисками благовидных предлогов для их нарушения. По этому пункту господа Сервьен и де Лионн не стали настаивать. Таким образом создалось впечатление, что соглашение между королевой и Принцем - дело, можно сказать, решенное.

Они оба в равной мере были заинтересованы в сохранении тайны этих переговоров. Королеве приходилось соблюдать осторожность, чтобы не усилить недоверия герцога Орлеанского и фрондеров, тем более что она готовилась вскоре поступить, и притом без всякого объяснения, вопреки своим же направленным Парламенту заявлениям, предусматривавшим Невозвращение Кардинала. {10} Принц со своей стороны должен был принимать не меньшие предосторожности, поскольку молва о его соглашении с королевою, заключенном, как справедливо сочли бы его друзья и приверженцы, за их спиною, могла явиться причиною отпадения от него герцога Буйонского и г-на де Тюренна. К тому же Принц опасался, как бы, наново порвав с фрондерами и г-жой де Шеврез, не оживить в памяти Парламента и народа страшных картин последней Парижской войны. Таким образом, эти переговоры в течение некоторого времени не получили огласки, но тот, кого избрали для их завершения, вскоре подал поводы к их разрыву и довел дело до крайностей, свидетелями которых мы впоследствии стали.

Между тем, хотя принцы были уже на свободе, собрание знати {11} не разошлось и продолжало заседать, используя для этого различные предлоги. Прежде всего дворянство потребовало восстановления своих привилегий и устранения кое-каких отдельных непорядков, но истинной его целью было добиться созыва Генеральных штатов, что и впрямь являлось бы самым надежным и безболезненным средством восстановления древних основ государства, с некоторых пор, как представлялось, вконец расшатанных чрезмерным могуществом временщиков. Последовавшие события с очевидностью показали, насколько этот исходивший от знати проект был бы полезен для королевства. Но герцог Орлеанский и Принц, не понимая своих подлинных интересов и стремясь угодить двору и Парламенту, в равной мере боявшихся влиятельности Генеральных штатов, не только не поддержали требований знати и не заслужили тем самым признательности за установление общественного спокойствия, но помышляли лишь о способах распустить собрание и сочли свой долг до конца исполненным, добившись от двора обещания созвать Генеральные штаты через полгода по достижении королем совершеннолетия. {12} За этим пустым обещанием последовал самороспуск собрания.