Уильям Берроуз - Мое образование (Книга Cнов)

-- Ну встань у меня на пути, будь добр? Ты так мерзко шумел.

Пишущая машинка начинает рычать, как отвратительный призрак... "Комната медленно наполняется злыми духами", и чем ласковее я с ними, тем гаже они становятся. Как говорит Христос: вышвырнешь одного злого духа, а она прется назад с семью другими, еще мерзопакостнее.

~~~

Теперь что касается чау-чау в конце улицы.

Я просто подойду и пристрелю ее из своего тупорылого 38 калибра, произнося нараспев:

-- У тебя черный язык!

И все соседи будут аплодировать моему акту уничтожения этого подлого черноязыкого недоноска, этого восточного уродца, этой инопланетной свиньи... этой мерзости и Божеской, и Лоуренса.

И сама Мэр наградит меня Красным Крестом за Храбрость и ключами от города. И я дам клятву предотвратить второе пришествие Собачьего Куонтрилла(70).

Во сне часто случается, что два или больше сюжета происходят в одно и то же время, но хочется наложить на них структуру последовательности, чтобы один следовал за другим.

Я -- в поезде. Мимо меня проходит Аллертон, направляясь в задний конец вагона в другом направлении. Он выглядит очень молодо и привлекательно, в светло-коричневом костюме. Я зову его:

-- Аллертон! -- но он не слышит меня из-за грохота поезда. Поэтому я встаю и иду за ним. В следующий вагон, только я его не вижу, а вагон заканчивается сиденьем, перегородившим весь проход. Поэтому я поворачиваюсь и иду назад.

Я -- в поезде, возвращаюсь в Сент-Луис. Меня призвали в Армию рядовым, и я -- в форме. У меня очень паршивое настроение. Как они могут призывать в Армию семидесятидвухлетнего старика? Врач ошибся. Это абсурд. У меня ощущение, что я описал полный круг и вернулся вот в эту жуткую точку. Поезд останавливается, я выхожу и иду под сводчатой галереей. Теперь я понимаю, что у меня нет с собой паспорта.

Выхожу из здания вокзала. Передо мною -- площадь, а вдали -- горы. Похоже на Колорадо-Спрингс. Только что закончил поиски Маркера. Вдоль обеих стенок вагона по верху идут длинные койки. На этих полках -- мальчишки, все они возвращаются откуда-то из школы.

Я вхожу в большое помещение за поездом, вроде спортзала. Там пусто. Вижу в одном углу какие-то трости, но когда подхожу поближе взглянуть, они исчезают. Еще там какой-то чулан или шкафчик для одежды и пара высоких башмаков.

Снова в поезде. Поездка долгая и совершенно нечем заняться. Как же мне скоротать время? От чувства, что снаружи поезда ничего нет, у меня возникает кошмарное ощущение замкнутости в пустоте.

Снова в зале, который открывается в другую комнату. "Ошеломляющее чувство вселенского ущерба и потери". Только башмаки, которые он когда-то носил. Пыль и плесень, а за комнатой -- ничего.

Я стону от горя и опустошенности.

-- О, Боже мой. Здесь ничего нет. Здесь никого нет. Одни пустые башмаки.

Чьи пустые башмаки?

Квартира, расположенная на вершине усеченной каменной пирамиды на высоте около пятидесяти футов от земли. Я вижу, что под этой квартирой -еще одна, и смотрю вниз вдоль лестницы или пандуса в сине-зеленом свете.

Теперь я -- в нижней квартире, в спальне с обнаженным мальчиком, который говорит:

-- Мы с тобой просто старые бляди.

У него странное тело, вероятно, высотой фута четыре, с белой кожей и легким волосяным покровом на животе, широкие плечи и узкие бедра. Лица я разглядеть не могу. В нем есть что-то электрическое, точно я пытаюсь включить какой-то очень сложный прибор, который не совсем понимаю.

Кто-то во второй спальне. Когда я захожу к нему в гости, он встает в дверях, загораживая проход, -- очевидно, не хочет, чтобы я видел, кто с ним в комнате. Мне наплевать -- я так и говорю. Он стоит прямо у нее на пути, секунды до отсчета. В то мгновение, когда ее кишки расслабляются, и желтое говно стекает по ногам и шлепается на пол, она испускает тревожный вой, словно зверь. (Фактически, вскоре после этого у нее случается нервный срыв.)

Срущая женщина.

Теперь я припоминаю, что такая неприглядная болезнь была у жены Билла Симпсона. В любой момент она могла начать пердеть и неудержимо срать -выскакивала из комнаты, а все гости были, по большей части, английскими аристократическими педрилами и превосходили друг друга в попытках не заметить инцидент, продолжая то, о чем говорили, лишь чуточку громче, чтобы заглушить испускание газов -- самую правильную чуточку громче, и никто ни разу даже бровь не воздел, даже пепел с сигареты не уронил.

Единственная причина, по которой все терпели Билла Симпсона, заключалась в том, что его дристающая жена была заряжена башлями по самый кишечник, и у него имелась здоровенная комфортабельная вилла на Ривьере, хорошо укомплектованная выдающимися гостями к обеду и ужину, -- ведь даже Герцог и Герцогиня Виндзорские как-то объявились, похожие на беглецов из шведского дурдома, 1920. Поэтому все Английские Педели, удостоившиеся Эделя(71), сюда и заворачивали. Им деликатно промывали мозги: "Просто не обращайте внимания". И, как я уже сказал, они превосходили друг друга в деликатности.