Кристофер Марло - Геро и Леандр

Ах, Геро, не губи себя бесцельно!

Для женщин одиночество - смертельно.

Перед самой собою ты грешней,

Чем тот, кто из-за скупости своей

Себя недоеданьем истощает:

Он хоть богатство детям завещает,

А ты уйдешь с сокровищем своим,

Не разделив его ни с кем другим

И вполовину обесценив этим;

Иль боги пожелают завладеть им

И ссориться из-за него начнут,

Чем всю природу ввергнут в бездну смут.

Уж так судьбою решено от века:

К любви стремиться - участь человека.

Не более, чем ноль, число один:

Вы, женщины, ничто без нас, мужчин.

Зачем же ты Гимену непокорна

И в одиночку жизнь влачишь упорно?

Дикарь глотает воду из ручья

И думает, что лучше нет питья.

Но тот, кто пьет вино, воды не хочет.

Хоть девушку невинность не порочит,

Но брак сравнить с безбрачьем все равно,

Что с ключевой водой сравнить вино.

Чеканом превращают слитки в чаши,

А мы граним любовью души ваши.

Все совершенства в женщине - от нас,

Как мне твердили старики не раз.

Поверь, что девство - это идол мнимый,

Лишенный бытия, нигде не чтимый,

Не зримый ни во сне, ни наяву,

Уму чужой, противный естеству,

Равно земле и небу неизвестный,

Без_о_бразный, бездушный, бестелесный.

Поэтому хранить его не след:

Нельзя утратить вещь, которой нет.

Хоть добродетель видят беспричинно

В девичьем целомудрии мужчины,

Но можно ли своей заслугой счесть

То, что у женщин от рожденья есть?

Мы сами честь себе стяжаем, Геро:

В деяньях честных - дести нашей мера,

Ты мнишь, что девством славу обрела,

Но и Диану не щадит хула.

Чем женщина красивей и скромнее,

Тем клевета язвит ее сильнее,

А ты ведь так прекрасна, так юна,

Что если долго будешь жить одна,

Вся Греция сочтет тебя виновной

В связи внебрачной, тайной и греховной.

Не запрещай же мне тебя любить,

Не дай себя злоречью погубить.

Иль ты блюдешь безбрачье по обету?

Кому же ты приносишь жертву эту?"

"Венере", - Геро молвила с тоской,

И заструились жемчуга рекой

Из двух кристаллов, словно небо, ясных

По млечному пути ланит атласных.

Он возразил: "Ждет от своих рабов

Владычица любви иных даров:

Веселых игрищ, пиршеств, масок, пенья

Всего, в чем старость видит преступленье.

Тебя богиня станет презирать

За то, что, дав обет мужчин не знать,

В ее глазах ты больший грех свершила,

Чем если б против клятвы погрешила;

За то, что целомудрие твое

Кощунственно роняет честь ее.

Смягчи свою вину, меня лобзая.

Венере жертва радостна такая".

Тут жрицей был влюбленный отстранен,

Но с кротостью такой, что, укреплен

Улыбкой Геро в дерзостной надежде,

Он стал молить настойчивей, чем прежде:

"Хоть меж богов - не то что меж людей

Никто не стоит красоты твоей,

Блюсти, уж раз ты чтишь Венеру свято,

Враждебное ей девство не должна ты.

Воздай Киприде сладостную дань

И этим ей во всем подобна стань.

Любовь чужда лишь девственной Афине,

Но с ней ведь не в ладах твоя богиня.

Так полюби меня, чтоб жизнь вдохнуть

В мою тобою раненную грудь!

Трать юность щедро и неосторожно;

Где нет безумья, счастье невозможно.

Краса, которой слишком дорожат,

Умрет, как колос, если он не сжат".

Леандра Геро слушала бесстрастно,

Хотя на все была в душе согласна.

Ведь уступает женщина всегда,

Твердя устами "нет!", а взором "да!",

В силке любви металась тщетно жрица,

Тем туже он, чем больше рвется птица.

И вот она, стараясь что есть сил

Не показать, как юноша ей мил,

Воскликнула в притворном возмущенье;

"Где ты постиг искусство обольщенья?

О, горе мне! Хоть ты бесстыдно лжешь,

В твоих устах прекрасна даже ложь!"

Леандра упоенье ослепило,

Он к ней шагнул, но Геро отступила

И молвила: "Красавец молодой,

Не оскверняй наряд священный мой.

Вдали от Сеста на скале прибрежной,

Где все безлюдно так и безмятежно,

Что на песчаных отмелях слышны

Лишь всплески набегающей волны

И шум прибоя мерностью своею

Нас помогает усыплять Морфею,

Блюду я в древней башне с юных дней

Венере посвященных лебедей.

Живет со мной кормилица седая,

Чью воркотню выслушивать должна я

И в полдень, и в тиши часов ночных,

Хоть лучше б не на это тратить их.

В той башне жду тебя". Едва несмело

Признанье это с уст ее слетело,

Затрепетало сердце девы вдруг,

В растерянных глазах застыл испуг,

Зарделись от смущения ланиты,