Кристофер Марло - Тамерлан великий

Сочувствуя несчастьям Баязида,

Священным ибисом сейчас клянусь,

Что горько пожалеет скиф безродный

О черном дне, когда он оскорбил

Особу венценосца и о том,

Что, похотью неистовой объятый,

В наложницы он Зенократу взял.

Аравийский царь

Пусть гнев и горе месть мою пришпорят

И Тамерлан изведает все пытки,

Какие существуют на земле.

Я жажду, с ним оружие скрестив,

Победоносной длани мощь изведать

И в жаркой схватке доказать, что слава

Его не по заслугам вознесла.

Султан

Ты счел ли наши силы, Каполин?

Каполин

Да, государь. Коль мы соединим

Войска египтян и аравитян,

В них будет полтораста тысяч конных

И двести тысяч пеших храбрецов,

Нетерпеливо рвущихся в сраженье.

Я их могу сравнить со сворой гончих,

По следу зверя мчащейся в лесу.

Аравийский царь

Мое предчувствие мне говорит,

Что нас победа ждет, а Тамерлана

Разгром, пленение, позор и смерть.

Султан

Вперед, о знаменосцы! Наше войско

Под барабанный бой пойдет к Дамаску,

Скиф, трепещи! Султан Египта грозный

И непреклонный Аравийский царь

Навек бесславью предадут тебя,

Прославленного только грабежами,

И уничтожат мерзостную свору

Твоих трусливых персов и татар.

Уходят.

СЦЕНА 4

Пир; входит Тамерлан в пурпурном одеянии, Теридам,

Техелл, Узумхазан и другие; мавры втаскивают клетку

Баязида, за ними следует Забина.

Тамерлан

Пусть плещутся кровавые знамена

Над головами жителей Дамаска,

Пока они по городской стене

Плетутся, полумертвые от страха,

Что их настигнет и сразит мой гнев.

А мы сегодня будем пировать

И бражничать во славу бога сечи,

Который нам помог Дамаск осилить

И столько золота нам подарил,

Что мы теперь богаче аргонавтов.

Ты голоден сегодня, Баязид?

Баязид

Да, голоден и утолить хотел бы

Твоим кровавым сердцем этот голод.

Тамерлан

Тебе, пожалуй, легче съесть свое:

Его ты можешь вырвать из груди

И дать кусок Забине. Зенократа,

Друзья мой, давайте пировать!

Баязид

О фурии! В ладони зачерпните

Воды из водоемов преисподней

И в кубок беспощадному злодею

Налейте этот смертоносный яд,

Чудовище Лернейское! Тирану

В еду отравы жгучей напусти!

Забина

Пусть этот пир подобен будет пиру

Фракийского бесчестного царя,

Который съел свое родное чадо.

Зенократа

Как можешь ты терпеть, мой повелитель,

Такое поношенье от рабов?

Тамерлан

Их страшные проклятья, Зенократа,

Приятны мне: враги грозят словами,

А я могу их каждую угрозу

На них обрушить, в дело превратив.

Техелл

Не слушай их, госпожа: брань для них вроде освежающего напитка.

Теридам

Но если бы ты, господин, приказал дать им еды, это освежило бы их еще больше.

Тамерлан

Что ж ты не ешь, собака? Иль ты так изнежен, что не можешь есть собственное мясо?

Баязид

Пусть легионы злых духов разорвут тебя на клочья!

Узумхазан

Да знаешь ли ты, гнус, с кем ты говорить?

Тамерлан

Ну, ну, оставь его. На, ешь: возьми мясо с моего меча, или я воткну его тебе в сердце.

Баязид берет мясо и топчет ногами.

Теридам

Господин, он затоптал мясо ногами!

Тамерлан

Подними его, червь, и съешь, или я заставлю тебя срезать мясо с твоих собственных рук, изжарить и сожрать.

Узумхазан

Лучше пусть он заколет свою жену: тогда он сможет наесться до отвала, и у него хватит запасов на целый месяц.

Тамерлан

Вот тебе мой кинжал: разделай ее, пока она жирная, а не то смотри, отощает от горя и станет несъедобной.

Теридам

А Магомет стерпит это?

Техелл

Раз не может помешать, значит, стерпит.

Тамерлан

Ешьте, друзья, ешьте! Как! Баязид не съел ни кусочка? Должно быть, его сегодня не поили. Эй, дать ему воды!

Баязиду подают воду; он выливает ее на землю.

Постись на здоровье, пока голод не приневолит тебя есть. Правда, Зенократа, лучшего развлечения во время пира, чем эти турки, не придумаешь?

Зенократа

Да, господин.

Теридам

Я бы не променял его ни на какую музыку.

Тамерлан

Но музыка развеселила бы Зенократу. Почему ты так печальна, Зенократа? Хочешь, я заставлю турка спеть тебе песню? Скажи мне, что с тобой?

Зенократа

Мой господин, могу ль я быть веселой,

Когда страдает мой родной Египет

И город моего отца Дамаск?

Ах, если ты меня как прежде любишь,

Иль если верную мою любовь

Хоть сколько-нибудь ценишь, повелитель,