Алан Маршалл - Это трава

Тележку Драчуна можно было сравнить с ложей в театре, на сцене которого мужчины и женщины великолепно разыгрывали драматические роли, уготованные им судьбой и обстоятельствами. Они играли жизнь, свою жизнь. Трагедия смешивалась с комедией, подчас сливаясь, а затем приходя в столкновение, - и тогда, как при вспышке магния, было ясно видно, где кончается трагическое и начинается смешное.

В этой драме вы встречались с благородством и с самопожертвованием, с жадностью и с похотью. В ней не было логики и хромала режиссура, подчас она оставалась незаконченной. Но в основе ее, все оправдывая и возвышая, лежала правда. Это была увлекательнейшая драма, смысл которой можно было постичь, лишь находясь на подмостках. Только исполняя в ней какую-то роль, можно было понять, что предшествовало данной сцене, что последует за ней, - только в этом случае вы понимали, что эта сложная постановка отнюдь не нагромождение разрозненных эпизодов и что эпизоды эти все ближе подводят вас к пониманию главной темы - борьбе человека за лучшее будущее.

Участвовать в этом! Быть там! Боже, какой мне достался чудесный удел!

Драма разыгрывалась на фоне мерцающих огней, нарядных витрин, звенящих трамваев, дыма, стлавшегося над тележкой пирожника, ярко пылающей печурки, потока людей, идущих с вокзала и на вокзал.

Каждый вечер я стоял у тележки Драчуна, смотрел на представление драмы, участвовал в нем. Тележка с пирожками стала моим домом.

ГЛАВА 2

Было уже около девяти вечера, когда из здания вокзала вышел молодой человек; он держал в руке чемодан, перетянутый двумя ремнями. Поставив чемодан на рбочи-ну тротуара, он стал осматриваться. На нем был синий костюм из саржи, купленный несколько лет назад, когда нынешний владелец его был помоложе и потоньше. Теперь костюм был ему мал. Ни воротничка, ни галстука на молодом человеке не было.

Нетрудно было догадаться, что он приехал из провинции, и я был уверен, что он сейчас подойдет к тележке с пирожками и попросит рекомендовать ему место для ночлега.

Я не раз видел приезжих, которые, выйдя из вокзала, останавливались и осматривались подобно этому молодому человеку. Все это были провинциалы, не имевшие родственников в городе. Часто их поездка в Мельбурн была вызвана болезнью кого-то из членов семьи, и они приезжали в город, не заказав себе предварительно номер в гостинице.

Я легко мог вообразить, как, готовясь к поездке, они толковали между собой: поедем всего на несколько дней и остановимся в гостинице - там ты сможешь показаться хорошему врачу. И обойдется это недорого.

Гостиница в их представлении была похожа на ту, где они останавливались, когда ездили на еженедельную ярмарку в ближний городок. Когда они обсуждали предстоящую поездку у себя в зарослях, Мельбурн не казался им таким уж большим. Но когда они выходили из вокзала - размеры города приводили их в изумление. Городской шум оглушал их. Высокие здания и улицы, заполненные оживленной толпой, пугали. Прохожие спешили мимо них, не удостаивая взглядом. Все вокруг было странно и необычно, и они чувствовали себя потерянными. И вот в эту минуту в поле их зрения попадала тележка с пирожками.

- Давай-ка спросим его, - вероятно, говорил приезжий своим спутникам, и, спотыкаясь под тяжестью чемоданов и со страхом посматривая на проносящиеся мимо автомобили и звенящие трамваи, они пересекали улицу.

Я говорил со многими из них. Они неизменно вызывали у меня чувство жалости. Драчун никогда не проявлял интереса к тем, кто приезжал с женой. Такой человек уже не был беззащитным. Драчуна интересовал лишь одинокий провинциал. Он таил в себе немало возможностей; прежде всего, у него обычно водились деньги. Приезжие парочки Драчун предоставлял мне; я знал, какая гостиница им нужна, и направлял их по соответствующему адресу.

Молодой человек, о котором шла речь выше, несколько минут осматривался, прежде чем перейти улицу. Затем он купил пирожок у Драчуна, который решил, что это обыкновенный работяга и внимания не заслуживает. Стоя рядом со мной, приезжий жевал пирожок, видимо раздумывая, что ему делать дальше.

- Надолго к нам? - спросил я,

- Сам не знаю, - ответил он. - Хотел бы, черт возьми, поскорей выбраться отсюда.

- А чем занимаешься?

- На лесопилке работаю. Около Мэрисвилля.

Слово "Мэрисвилль" неизменно навевало мне воспоминание о ясеневых рощах, о деревьях с верхушками, уходящими в туманную высь, с мощными стволами, вдоль которых полосками свисает кора.