Алан Маршалл - Это трава

После боя он, зачастую даже не смыв кровь с лица, возвращался к своей тележке и снова продавал пирожки своим постоянным покупателям, которые осыпали его поздравлениями и были очень довольны, что могут с видом знатока порассуждать о его победах. Все считали, что Драчун свой человек среди подонков мельбурнского общества, и знакомство с ним очень льстило иным почтенным, респектабельным людям, которые твердо верили, что их авторитет среди друзей возрастет оттого, что они смогут со знанием дела потолковать о жуликах и участниках уличных драк. Им достаточно было перекинуться словом с боксером, чтобы счесть себя специалистом по боксу, достаточно поздороваться с каким-нибудь бандитом, чтобы почувствовать себя причастным к преступному миру.

Они пересыпали речь уличными и спортивными терминами, и из-за этого речь их теряла свою естественность, становилась вычурной. Находясь в обществе приятелей, они приветливо здоровались с Драчуном, с гордостью представляли его как своего знакомца, однако тщательно избегали его, если вблизи находился полицейский.

- Кроме этих пирожков он и другие печет, - сказал мне о нем один человек. - Если фараон заметил вас вместе с ним, он это запомнит.

Увидев Драчуна впервые, я остановился, прислушиваясь к его выкрикам: "Горячие пирожки, сосиски! Горячие пирожки! С пылу, с жару! Пирожки, сосиски!"

У него был пронзительный голос, который легко было расслышать сквозь уличный шум и гам, и все же он сливался с этим шумом, был от него неотделим. Этот голос как бы заявлял о живом присутствии человека на улице, заполненной грохотом и скрежетом машин.

Я подошел и стал рядом с ним спиной к огню.

- Как делишки? - спросил я его.

- Не плохо, - ответил он и, в свою очередь, спросил: - На выставку приехал?

- Нет, - сказал я. - С чего это ты взял?

Мои слова ему почему-то понравились. Мельбурнская сельскохозяйственная выставка, устраивавшаяся ежегодно в сентябре и длившаяся неделю, привлекала в город тысячи загорелых фермеров, которые с раннего утра толпились на улицах у входа в гостиницы и которых мельбурнцы называли "деревенскими простофилями".

Город приветливо встречал их - вид фермеров лишний раз подчеркивал его превосходство и разжигал аппетит. В магазинах росли цены, и разные пройдохи, вроде Драчуна, готовы были облапошить любого человека, который осматривался по сторонам или разглядывал, задрав голову, крыши домов. Драчун выслушал меня с улыбкой и задумался:

- Что верно, то верно - по тебе не скажешь, - сказал он наконец. - А ты чем промышляешь?

- Да так, просто околачиваюсь, - сказал я. Но затем, поддавшись желанию доказать, что и я кое-что собой представляю, добавил: - Я служу клерком. - И сразу же почувствовал, что мне с ним легко, как со старым приятелем. Затем я сказал: - А я знаю Стрелка Гарриса. Он, по-моему, говорил, что работал на тебя.

- Где ты встречал Стрелка Гарриса? - спросил он, и в его глазах загорелся интерес.

- В Уоллоби-крик. Он работал там в трактире.

- Верно, ему временно надо было исчезнуть с глаз полиции. Все время он на ходу. На месте не засиживается. Сейчас он снова у меня. Иногда по вечерам выходит с тележкой. Еще увидишься с ним.

Он поднял голову и прокричал:

- Кому пирожков, кому сосисок? - Затем снова заговорил со мной: - А ты что там делал?

- Работал в канцелярии окружного Управления.

- На много монет нагрел тебя Стрелок Гаррис? Судя по выражению его глаз, он был в курсе дела.

- Да нет, не особенно - всего на несколько шиллингов, когда играли в карты. Он усмехнулся:

- Ты, наверно, не мастак по этой части.

- Это верно!

- Ну, а теперь как дела?

- Как и раньше - сижу на мели.

- Да, нелегко заставить этих подлецов раскошелиться. Сколько ни бьешься, все равно никогда гроша за душой нет.

Рядом с нами остановилась девушка с равнодушным, грубо размалеванным лицом и спросила:

- Обход сегодня кто делает, Кэссиди?

- Нет, - сказал Драчун, - можешь не бояться. Когда она ушла, он посмотрел ей вслед и заметил:

- Они этой Кэссиди из полиции как огня боятся. Только сунь какой-нибудь девчонке шиллинг, она тут же тебя засадит.

Бродячий люд подходил к тележке Драчуна передохнуть у огонька. Некоторые останавливались поговорить, или что-нибудь разузнать, или поделиться бедой, которую одиночество делает непереносимой.

Проститутки с Коллинз-стрит, не сумевшие заполучить до девяти часов клиента, подходили посплетничать; рабочие, возвращавшиеся с поздней смены, задерживались купить пирожок; завсегдатаи скачек и всякого рода "жучки" собирались здесь по пятницам вечером, чтобы раздобыть закулисные сведения о скаковых лошадях, детишки убегали от матерей, чтобы погладить пони; толстые, с опухшими от ревматизма ногами, уборщицы покупали пирожки, чтобы поужинать ими дома. Приходили сюда подзакусить и моряки со стоявших в порту судов. Ласкары с индийского парохода жевали хлебцы, греясь у печки; фермеры с потертыми чемоданами останавливались, чтобы справиться, как попасть на нужную улицу; мужчины, искавшие женщин, могли получить здесь необходимые сведения. Тут никогда не наступало затишье, жизнь не прекращалась ни на миг.