Алан Маршалл - В сердце моем

Миссис Бэрк открыла дверь и вошла в контору. Волосы у нее были обесцвечены и круто завиты, щеки нарумянены - всем своим обликом она напоминала примадонну мюзик-холла давно минувших лет.

Мы обменялись приветливыми улыбками, и я спросил:

- Как ваш малыш?

- Хорошего мало. Хоть бы сказали толком, что с ним. Горло воспалено просто ужасно. У меня есть знакомый врач, он приходится мне даже родственником, хочу с ним посоветоваться. Добрая половина врачей мало что смыслит, хоть и воображают о себе невесть что.

- Вот именно, - пробормотал я без большой уверенности.

Она подошла к стоике и оглядела девочку и ее мать.

- Сколько ей? - спросила она.

- В минувшем месяце четырнадцать исполнилось, - ответила женщина.

Девочка стояла позади, в напряженной позе, стиснув на груди руки, и переводила взгляд с матери на свою будущую начальницу. Иногда взгляд ее обращался к выходу на улицу, туда, где теплое солнце щедро заливало светом мостовую и где не было стен,

- А разрешение у нее есть?

- Да, - женщина порылась в сумочке, - вот оно. Миссис Бэрк взяла справку и стала читать:

"Отдел труда

Правительственное бюро

Спринг-стрит, Мельбурн

Разрешение девочке в возрасте от 14 до 15 лет работать на фабриках.

Настоящим разрешаю Рин Гоунт, проживающей в Ричмонде, Кэри-стрит, 84, которой исполнилось 14 лет 12.1.1931 года и свободной - согласно закону об обучении - от посещения школы, работать на обувной фабрике,

Л. Кэрри,

Главный фабричный инспектор".

Миссис Бэрк передала мне справку, чтобы подшить ее к делу.

- Она может начать сразу же? - обратилась миссис Бэрк к матери девочки.

Женщина быстро посмотрела на дочь, словно почувствовав немую мольбу о помощи. Девочка глубоко вздохнула. Она не отводила глаз от лица матери, ища у нее поддержки.

- Да, - сказала мать и ободряюще улыбнулась дочери.

Миссис Бэрк указала на дверцу в барьере. Девочка собрала все свое мужество. Она в последний раз обратила к матери молящий взгляд и опять прочла в ее глазах неуверенный отказ.

- Я принесу тебе завтрак, - сказала мать.

Миссис Бэрк отошла к стене и успокаивающе улыбнулась своей новой работнице. Наступило минутное молчание, затем мать наклонилась и поцеловала дочь. Девочка вошла в контору и остановилась в нерешительности, ожидая распоряжения, что делать дальше.

Миссис Бэрк захлопнула за ней дверцу. Щелкнул тяжелый затвор. Девочка на мгновение закрыла глаза.

Миссис Бэрк положила ей руку на плечо и повела через контору. Девочка в растерянности прошла мимо двери, ведущей на фабрику, но начальница потянула ее назад, распахнула дверь, и оттуда вырвался несмолкающий грохот машин.

Он налетел на девочку, как порыв ветра. Прежде чем сделать следующий шаг, она остановилась и сжалась, словно в ожидании удара.

ГЛАВА 11

Ранение в голову, полученное Артуром во время войны, грозило параличом. Ему становилось все труднее ходить, приближалась инвалидность.

- Прежде я смотрел на тебя и думал - каково-то ему? - сказал он мне однажды. - Теперь я понимаю.

Он женился на Флори. Они арендовали домик в Альберт-парке и стали сдавать меблированные комнаты, но их комнаты часто пустовали, и тогда Артур с Флори сидели без денег.

Флори работала, не зная отдыха. Она считала, что дом должен прокормить их и Артуру ни к чему наниматься на работу.

Постепенное ухудшение здоровья Артура лишь укрепляло ее любовь к нему и преданность.

Артур часто вглядывался в лицо Флори, опасаясь увидеть на нем выражение сострадания.

- Если она станет жалеть меня, я ее поставлю на место, - сказал он как-то вечером, когда я пришел проведать его.

Мы говорили о том, что он должен сохранить независимость, невзирая на то, что Флори стала для него необходимой.

- От меня осталась только половина, - сказал он, - другая половина это она. Я понимаю, что если она меня бросит, - мне крышка. Это все равно что лишиться легких, - без них не проживешь. А она - мои легкие. Без нее мне не протянуть и дня. Только я не хочу, чтобы она это знала. Мне нужно, чтобы я мог ей сказать - я ухожу, и черт с тобой и со всеми остальными. Но, видишь ли, я ее полюбил - вот ведь в чем беда. Даже если бы меня не скрутило, все равно я не мог бы без нее жить.

Флори стала для него незаменимой, и ему хотелось, чтобы ее заботы простирались и на меня. Каждый вечер она растирала ему спину, чтобы облегчить боль, а поскольку я тоже пожаловался как-то на боль в пояснице, он решил, что и мне следует испытать на себе ее искусство врачевания.