Аскольд Мельничук - Посол мертвых

- Пойдем домой, - сказала она.

Он покачал головой. Она опять разозлилась, в ее зеленых очах полыхнул всепожирающий огонь.

- Кто заботился о тебе все эти годы? Удерживал от глупостей, нянчился с тобой? Кто родил тебе детей? Как ты можешь?! - закричала она.

- Ада, кругом люди, - попытался он образумить ее.

Несколько его товарищей по работе остановились неподалеку, наблюдая за разыгрывавшейся драмой. Аде было наплевать на это. Она ощущала внутри себя великий тектонический сдвиг, крушение основ. Как мог человек, служивший ей опорой и защитой, вдруг стать врагом? В ее голове теснились темные мысли. Ей хотелось растерзать мужа, вырвать его сердце и раздавить в кулаке. Что она будет теперь делать?

Дух Нины тихо напевал ей в ухо. Она узнала любимую песню матери о сверчках у медленно текущей реки, и песня придала ей сил: значит, дух сестры по-прежнему с ней. Нина нашептывала, что все пройдет, что Бог ее не оставит, даже если ей кажется, что он от нее отвернулся.

Наконец Лев высвободился из объятий жены, заглянул в ее покрасневшие глаза, и его собственный взгляд заволокло туманом. На долю секунды к Аде вернулась надежда, что сейчас он передумает, что-нибудь скажет и все вернется на свои места. Но он просто отступил на шаг и обошел ее. Годы неразрывной связи и уверенности друг в друге, любви и товарищества обратились в прах.

Последовавшие дни стали худшими ее жизни. Это предательство не могло сравниться даже с горем утраты родителей. День за днем Ада ждала, что Лев опомнится и вернется к ним. Конечно же, это безумие было всего лишь ядовитым облаком, которое временно накрыло его сердце, и солнце памяти снова проглянет сквозь отравленный туман.

Она лежала на кровати, прислушиваясь к току крови в жилах, и курила сигарету за сигаретой, одурманивая себя. Повсюду ей чудились знамения: в трещинах на потолке, в редких выкриках, доносившихся с улицы. Голос по радио произнес слово "завтра", и она вдруг ощутила уверенность, что диктор говорил о возвращении Льва. Завтра он вернется. "Завтра" было другой страной, пейзаж которой сегодня еще не существовал. Сегодня и вчера исчезнут, когда придет это долгожданное завтра, как тает снег в канавах, стоит теплу постоять всего лишь день. Ничего больше не требовалось - только один теплый день.

Думая о мальчиках, она стала убеждать себя, что они ужасно страдают, что им нанесена страшная травма, и курила все больше.

Пол, характер которого, по разумению Льва, постоянные стычки с отцом закалили и создали между ними неразрывную связь, был особенно потрясен. Поначалу братья долго разговаривали по ночам, стараясь объяснить друг другу, что же случилось, и, несмотря ни на что, найти оправдание для отца. Должна же быть какая-то причина, по которой он не звонит и не пытается встретиться с ними. Ведь они ни в чем не провинились. По мере того как дни складывались в недели, они перестали атаковать вопросами мать. А когда отец пришел наконец повидаться, они не знали, как выразить ему обиду. Гнев клокотал внутри, но они не умели его высказать, поэтому гнев находил неожиданные выходы. Именно в то время Пол начал отчаянно драться в школе. На уроках физкультуры одноклассники сторонились его, потому что он играл грубо, без правил.

Однажды Алекс открыл дверь, на пороге стоял Лев. Алекс уставился на его новую бородку-эспаньолку.

- Ее нет дома, - выдавил он, сжимая и разжимая обтянутые перчатками руки.

- Кто там? - крикнул Виктор, недавно поселившийся у них.

- Никто, - ответил Алекс.

Отец почесал бороду, смерил сына взглядом, повернулся и ушел.

Следующий раз он появился только весной, на сей раз предварительно договорившись с Адой по телефону о том, когда удобней повидать сыновей. Это было воскресенье, солнечное и ветреное. Он повез их в своем красном "Бьюике" в Бронкс, в зоопарк, и, прогуливаясь вдоль клеток с зебрами и жирафами, пытался разговаривать с ними так, словно ничего не произошло.

- А знаете, вашу мать в детстве называли Жирафой.

Мальчики изо всех сил старались подыгрывать ему, но их привязанность иссякла, остался лишь мертвенный воздух. Все трое были рады, когда день закончился и Лев ушел.

Ада не сказала сыновьям, что Лев даже не попросил опеки над ними, она, разумеется, никогда бы не согласилась, но ей было бы приятно знать, что он этого хочет. Лев, однако, казался совершенно счастливым со своей новой подругой, и все остальное ему было не важно.

После того дня он просто исчез из их жизни. Время от времени кто-нибудь из мальчиков спустя несколько месяцев после своего дня рождения получал от него поздравительную открытку, но к тому времени это был всего лишь привет от незнакомца.