Мария Романушко - В свете старого софита

Дирижировал симфонией его сын – Максим, наш с Ольгой любимец. Похожий на птицу, машущую крылами над волнующимся морем…

В конце вечера была ещё одна буря восторга, которая чуть не снесла крышу консерватории… когда Шостакович вышел на сцену, маленький и некрасивый, почти тщедушный, и море цветов хлынуло к его ногам…

Боже мой, но почему творец, делающий счастливыми так многих, сам выглядит таким несчастным? Неужели ему не перепадает ни капли от той радости, которую он дарит другим? Неужели ему не остаётся ничего, кроме усталости? Все мы – богачи и счастливцы в эту минуту, а он – нищий, одинокий и больной… Какая жуткая несправедливость!

Забыть это невозможно.

А как, наверное, грустно и одиноко Творцу нашего мира…

Какое-то время работала в Мосгорсправке. В газетном отделе.

Не помню уж, каким ветром меня туда занесло… Контора находилась на улице Горького (теперь это – Тверская), рядом с Центральным телеграфом.

А заключалась моя работа в следующем. Я должна была перечитывать, точнее – просматривать все центральные газеты, разделы «культура и искусство», выискивать статьи о театральных премьерах, выставках, актёрах и т. д., вырезать, вкладывать в толстые конверты и рассылать заказчикам. Заказчики – известные люди, разные знаменитости: актёры, режиссёры, художники, искусствоведы… За небольшую абонентную плату Мосгорсправка оказывала раньше такие услуги.

Одним из моих адресатов был популярный актёр Юрий Соломин. И мне было приятно, что я помогаю ему в его работе. Очень удобно для занятого человека, перегруженного репетициями, съёмками и спектаклями: не нужно самому рыться в газетах (тем более, невозможно и ни к чему выписывать все газеты!), а можно получить раз в неделю конверт, в котором будут вырезки из всех газет со всем, что тебе может быть интересно. То есть я читала газеты как бы глазами Юрия Соломина. Забавно.

В нашей комнате сидело пять человек, всё немолодые женщины, такие газетные крыски. У кого-то был раздел «медицина», у кого-то – «наука», у кого-то – «литература». Женщины гордились своей работой, равнодушных здесь не было, все работали многие годы. Из раздела «искусство» работница ушла на пенсию и освободилась вакансия, но текучки кадров здесь не было. Каждая обожала свой раздел. Не просто просматривали, – прочитывали, зачитывали вслух интересные места. Народ был весьма эрудированный – каждая в своей области.

…Зимнее морозное утро приносило кипы свежих газет… Шорох страниц… щёлканье ножниц… запах канцелярского клея… очки на переносицах… без очков была только я. Было забавно: читать с утра до вечера интересные статьи и за это получать зарплату. Пусть и небольшую. Все заработанные деньги тратила на книги о цирке. У меня уже собралась неплохая библиотечка.

Но мне почему-то казалось, что я в этой газетной норке долго не задержусь. Слишком уж пассивная была работа: читай и вырезай. Семилетний ребёнок способен справиться.

…Зимой, долго, в кинотеатре Повторного фильма шёл французский фильм «Дети райка». Я смотрела раз двадцать. Один раз – с Маришей. Стоим, ждём начала сеанса, это было в конце февраля. Подбегает смешной парень, толстый такой, запыхавшийся, деловой ужасно. Быстро-быстро говорит:

– Меня зовут Саша Степанов. Я художник. Хочу писать ваш портрет. Не могу говорить долго, очень спешу. Вы согласны? – он обращался ко мне.

Мне стало смешно. Я решила, что это какой-то розыгрыш.

– Согласна, – сказала я, с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.

– Тогда можно узнать ваш телефон? Правда, мне нечем записать, но я запомню.

Я почему-то сказала. Он повторил.

– Спасибо! я вам позвоню!

И умчался, весь увешанный какими-то рулонами и папками. Похожий на Винни-Пуха.

Мы с Маришкой расхохотались, такой он был смешной.

– Может, и вправду художник. Если бы просто хотел познакомиться, то не умчался бы так быстро, – сказала Маришка.

– Чудак какой-то.

– Ты бы ему лучше чужой телефон дала.

– А какая разница? Уверена, он его уже забыл, – сказала я.

Но он позвонил. Недели через две или три. Я не сразу поняла, кто звонит. Была масленица. Он сказал, что у них собралась хорошая компания, и будет здорово, если приду я, и он сегодня же начнёт рисовать мой портрет, для этого уже всё готово.

Это было необычно – то, что он к нам подошёл. Ведь ко мне подойти на улице нельзя. Я это знаю. Он потом говорил:

– Я подошёл только потому, что ты была не одна. Ты смеялась в ту минуту, и я решился. Ведь я тебя уже много раз видел, мы на одной линии метро живём, и я давно хотел тебя рисовать. Но у тебя такой неприступный вид, так плотно сомкнуты губы, что подойти к тебе и заговорить – невозможно. Ты – совершенно закрытый человек. Ни щёлочки! Я так удивился, когда увидел тебя смеющейся… Вот и подбежал – ловить удачу на лету…