Мария Романушко - Не под пустым небом

– Да, пишу иногда, когда они приходят. Они ведь сами приходят. И если не записать, они обидятся.

– А мне кажется, время для стихов уже прошло.

– Как это?

– Сейчас нужно только молиться. Думать только о спасении души. Ведь Он может прийти в любой момент.

– Ну да… Только ведь стихи – они от сердца, это та же самая молитва… А многие молитвы – это стихи, чистейшей воды поэзия. Та же «Богородице Дево радуйся». А псалмы!… Это же стихи! Нет, я не согласна с тем, что с поэзией пора кончать. Может, наоборот? Через поэзию мы спасёмся?

– Понимаете, и в поэзии, и в живописи, да вообще в любом искусстве есть тонкая грань… очень тонкая… по одну её сторону – спасение, а по другую – погибель.

– Но разве вера не помогает чувствовать эту грань?

– Вообще, искусство таит много соблазнов. Писатель описывает грех и сам подпадает невольно под соблазн этого греха… Вся художественная литература – это сплошные соблазны. Положительные герои получаются скучные, ходульные, они никому не интересны, а разные мерзавцы обрисовываются красочно, сочно, привлекательно, вы не замечали разве этого? Если в книге нет хотя бы одного мерзавца, эта книга никому не интересна. Попробуйте, напишите книгу, где будут только положительные герои! И вы увидите, читатель не станет её читать. А если и станет её читать по принуждению, то будет зевать от скуки. Возьмите хотя бы великого Достоевского. Мышкин, Алёша, Сонечка – они меркнут рядом с Рогозиным, Дмитрием Карамазовым, Раскольниковым, Настасьей Филипповной… Это я говорю о настоящей литературе, о партийных агитках я не говорю, это вообще не литература.

– Неужели добро так уж скучно и неинтересно?

– Добро не скучно. Просто человек развращён. У него испорчен вкус. Тот, кто пьёт только алкоголь, никогда не ощутит вкуса родниковой воды. Она ему покажется пресной.

– А как же Христос? Разве это неинтересный, скучный образ?

– А многие ли всем сердцем любят Его и идут за Ним?

– Это верно…

– Чтобы человек ощутил вкус родниковой воды и увидел красоту Христа, ему нужно пройти через страдания… Только когда душа горит огнём страданий, тогда родниковая вода может потушить этот мучительный пожар, тогда слова Христа лягут на ожоги, как спасительные бинты…

– Это так.

– Ну, вот видите, вы согласны со мной. Так что бросайте свои стихи и начинайте перепечатывать мои книги. Это – свидетельства о Боге, о Его присутствии в нашем мире. Людям надо поскорее открыть глаза.

– Я бы с радостью перепечатывала ваши книги. Да у меня ведь машинки нет.

– Жаль, жаль… А мне трудно. У меня мало помощников, мало соратников… Многие друзья отвернулись от меня, считают меня сумасшедшим, даже сёстры.

– А у вас много сестёр?

– Кроме Валентины, ещё Анна в Сибири и Алла в Риге. Даже их не могу обратить в веру!

– Нет пророка в своём отечестве…

– Вот вы всё правильно понимаете. Жаль, что у вас нет машинки… А от ваших салатиков мне уже значительно лучше!

Ходили с папой Кирюшей в гости к его соавтору. Это Галина Исааковна Шер, тоже физик, они вместе с папой Кирюшей написали физическую книгу. Я заглянула в рукопись – и ничегошеньки не поняла! Удивилась, что там многие страницы пустые.

– А это нам ещё предстоит огромная работа, – сказал он. – Вписывать формулы.

– Вручную?

– Ну, конечно. На пишущей машинке нет ведь физических знаков. А вот когда впишем, тогда можно будет нести в издательство.

– Папа Кирюша, а что если я попробую? Ты мне доверяешь?

– Но это ведь такая мура для тебя! Тебе это совершенно не интересно.

– Зато приятно.

– Что приятно?

– Что-нибудь сделать для тебя.

– Ты это серьёзно?

– Вполне.

– Ну, если ты это серьёзно… если тебе хочется попробовать… Только давай договоримся: когда надоест – сразу бросай!

– Договорились!

И я стала приходить к Галине Исааковне, (она жила неподалёку от Каптеревых), и часами вписывала эти бесконечные формулы, которые перетекали со страницы на страницу… Я решительно ничего не понимала. Но удовольствие получала огромное!

Сон перед причастием.

Перед первым причастием мне приснился удивительный сон. Как будто я, вся в чёрном, вхожу в алтарь и прислуживаю отцу Александру во время богослужения…

Я знаю, что женщинам в алтарь входить нельзя. Простым женщинам. А монашенкам – можно.

Вот такой сон. К чему бы это?…

4 декабря. Раннее, раннее утро…

Еду в холодной электричке до Пушкина. Дальше – на пригородном автобусе до Новой Деревни. И всё ещё темно, темно… деревенская улочка завалена снегом… снег крахмально скрипит под ногами… в домиках кое-где огоньки… пахнет дымком…