Мария Романушко - Если полететь высоко-высоко…

– Что такое «храм»?

– Храм – это такое особое место, где люди молятся Богу.

– Что значит молятся?

– Разговаривают с Богом.

– А туда можно войти?

Был субботний вечер, храм был открыт, как раз начиналась всенощная.

– Да, можно войти, – сказала я.

– Я хочу, – сказал ты.

Мы вошли в полутёмный храм, освещённый светом лампадок и свечей… Народу было совсем немного. Все тут же обратили на нас внимание.

– Ой, какой хороший мальчик в Божий храм пришёл! – сказала одна старушка и погладила тебя по головке. – Ну, прямо ангел…

Я купила свечи, поставила перед Крестом и Богородицей.

– Я тоже хочу поставить свечечку, – сказал ты.

Приподняла тебя к высокому подсвечнику, и ты с большим старанием затеплил перед ликом Богородицы свою первую свечечку…

…А потом, уже дома, ты осторожно спросил меня:

– А почему в храме стоял такой большой крест? И на кресте человек… Это что означает, мама?

Вот и настало время рассказать тебе евангельскую историю…

Но это будет немного попозже.

А тогда, в четыре года, ты будешь страстно влюблён в звёздное небо…

Твоя страна Самболюния сразу расширилась до границ нашей Солнечной системы… Город Мунт оказался на Меркурии, Дерефан – на Венере, Ампер – на Марсе…

Ты свободно разгуливаешь с планеты на планету – как у себя дома – словно Маленький Принц…

Антон взрослеет…

Вот я иду в поликлинику на лечение (затянулась моя простуда), а он остаётся один во дворе – катается с ледяных гор на картонке. В поликлинике очередь, я прихожу только через час. Антоша радостно кидается мне навстречу – румяный, весёлый, весь в снегу… Утыкается мне в колени.

– Ну, как ты здесь, малыш?

– Хорошо! – докладывает он. – На мусорку не ходил, на дорогу не ходил, никого не обижал, картонку у девочек не отнимал.

(Молодец, выполнил все мои наказы!)

– Молодец, – хвалю я сына. – Ты у меня совсем взрослый и самостоятельный. Я очень довольна тобой.

– А ты почему так долго? – интересуется он.

– Очередь была большая, малыш.

– Ну, как тебе – легче теперь?

– Легче.

– Давай я тебя поцелую, ещё меньше будет болеть!

Целую неделю ходила я на лечение – и Антоша с большим удовольствием оставался один на горке. Иногда там было много ребятишек, а порой – вовсе никого. Но Антон с неизменным упоением катался и не забывал о моих наказах. За эту неделю он очень повзрослел, почувствовал вкус к самостоятельности и радость полной свободы хотя бы на полчаса.

Появился у нас в доме приятель – Олег, чуть постарше Антона. Но мало они подружили – отдали Олежку в детсад. А Антон очень потянулся к этому мальчику, только и разговоров было, что об Олеге. Даже во дворе, на снегу, Антон без конца писал его имя… Это было очень трогательно.

Ходил гулять без меня – с Олегом и его бабушкой – чудной Марией Леопольдовной.

Вернулся с прогулки сияющий.

– Хорошо погулял, Антоша? – спрашиваю.

– Так хорошо, так хорошо погулял, что теперь ещё больше тебя люблю!

Несколько раз ходил в гости к Олегу. Но там вёл себя странно и неожиданно для меня. Несмотря на то, что он был в гостях, он стремился верховодить в играх, не давал Олегу проявить инициативу, и без конца кричал на него:

– Нельзя! Нельзя! Не надо так! Я сам! Не мешай!

Даже непонятно, из чьего это лексикона: дома-то мы всё с ним делаем вместе, и никогда я не скажу ему: «Я сама, не мешай!» Вот уж непонятно, откуда что берётся…

Даже когда стали убирать игрушки и складывать их в коробку, и тут Антон не подпустил Олега, всё хотел делать сам. Сидел на ковре и с педантичной аккуратностью укладывал игрушки в коробку. Но стоило только Олегу тоже что-то положить в коробку, Антон так и заходился от возмущения, даже лицо у него краснело от гнева:

– Ты неправильно делаешь! Так нельзя! Не мешай мне! Я сам!

Не жалея своего труда, он вываливал всё из коробки – и всё начинал с начала… На мои уговоры не обращал никакого внимания. Вываливание из коробки повторялось раза три-четыре. Наконец, Антон выдохся.

– Всё. Устал, – сказал он и, вялый, безразличный, отвернулся от коробки.

Заканчивали уборку Олег с бабушкой, (не позволив мне в этом поучаствовать).

Этот маленький опыт общения показал мне, что у Антона нет никаких навыков общения с детьми. И нельзя на него сердиться за это, так как это не его недостаток, но наша с ним беда – итог замкнутой жизни. Я сама уже разучилась общаться с людьми…