Мария Романушко - Там, где всегда ветер

– Вы что, «Анти-Дюринг» в школе проходите? – удивляется Фёдор.

– Да нет. Я сама его прочла. Из интереса.

У Фёдора делаются квадратные глаза.

– Ну, Елленна, ты даёшь!… – говорит он ошарашено.

Вечером того же дня, когда к родителям зашли в гости друзья, я слышала, как Фёдор хвастался:

– А наша-то Ленка «Анти-Дюринг» Энгельса прочла! Сама. Говорит: из интереса.

– Да ну? – говорит дядя Володя. – А может, разыгрывает тебя?… Лен, иди-ка сюда!

Захожу в комнату.

– Разыгрываешь или правда? С «Анти-Дюрингом».

– А что тут такого? Взяла, прочла. И вообще я никогда не вру!

– Ну, прости. Просто необычно как-то. В твоём возрасте барышни читают книжки про любовь, а ты…

– Я – не барышня! – говорю резко и ухожу в свою комнату.

– Хм, обиделась… – говорит дядя Володя. – Занятная девчонка у вас.

Благодаря «Анти-Дюрингу», Фёдор стал относиться ко мне немного по-другому. Уважительнее, что ли… Спасибо товарищу Энгельсу.

В городе торжественно открылся Кабинет Печати. Ну, вроде литературного объединения. В то же время это как бы отдел районной газеты. Поэтому и такое важное название: кабинет! печати! На открытие приезжали редакторы из «Приднепровского коммунара». Говорили нам: давайте! пишите! присылайте! Вольногорск – уже большой город, здесь много чего происходит, есть о чём написать. Всех присутствующих нарекли красивым именем – внештатные корреспонденты!

Комнатка при ЖЭКе. Собираемся здесь раз в неделю – человек десять, но не все приходят всегда. Красавица Ольга – учится в Киеве на филолога, парень Паша лет двадцати, пишущий под Маяковского, и ещё человек пять мужчин с комбината, пишущие в основном заметки о производстве. Ну, и я.

Всем нравятся мои стихи. Каждый раз – просьбы что-нибудь переписать на память. Переписываю, разумеется, от руки. О пишущей машинке я в ту пору даже и не мечтала.

Самый кошшшшмарррный урок – это химия! Я ненавижу запахи химического кабинета. Мне от них плохо, тоскливо. Даже когда просто прохожу по коридору мимо химического кабинета, уже портится настроение.

И я очень боюсь учительницу химии – Веру Акимовну. Прямо коленки дрожат, когда её вижу. Ничего не могу с собой поделать. Её многие боятся. Даже Витька – её сын, он учится в нашем классе. Когда она его вызывает отвечать урок, он выползает из-за стола прямо в полуобморочном состоянии от страха – красный, как рак, язык у бедняги еле шевелится… Она с ним очень строга. Она вообще со всеми строга, но с Витькой – во сто крат больше! Мне его жалко. Он хороший мальчишка, мягкий такой, с близняшками возится – братом и сестрой, они живут через дом, так что встречаемся часто не только в школе.

Вера Акимовна очень красивая – у неё такая яркая, страшная красота: глаза такие огромные и твёрдые, строгие очень, глядящие в упор, буравят тебя, как будто ты преступница. Румянец на щеках очень яркий, пунцовый, кажется, что она всегда во гневе и вот-вот закричит на тебя… Очень, очень боюсь её. Она настолько сильнее меня энергетически и так подавляет меня, что я под её взглядом чувствую себя никем и ничем… Пустым местом. Просто комком страха. Такой дрожащей амёбой… Кошмар, ужас! Я вижу, что она меня терпеть не может. Просто не может терпеть! Когда она на меня смотрит – она меня уничтожает своим взглядом. Так иногда (часто) смотрит на меня Фёдор.

Но некоторых она любит. Лину Троцкую, например. Лина любит химию, а Вера Акимовна любит Лину. Ну, Линочку вообще трудно не любить. И вот, когда Лина отвечает урок, Вера Акимовна прямо расцветает вся, смотрит на Линочку с такой нежностью и с таким обожанием!… В эти минуты видно, что Вера Акимовна действительно красивая, даже очень, наверное, самая красивая учительница в школе. Ещё к Ане-большой она благоволит, к Калачику, к Толику Карцеву. А ещё ей симпатична Сима, девочка-простушка, которая с трудом учиться на тройки. На всех лабораторных и контрольных по химии Сима пристраивается рядышком со мной и всё аккуратненько у меня сдувает. Раздают тетради – у Симы пять или четыре, а у меня – тройка.

– Вера Акимовна, почему тройка? У меня же всё правильно.

– Так ты же списала.

– Я не списывала.

– Ты мне будешь рассказывать! – говорит она с таким презрением, на которое, кроме неё, способен только Фёдор.

И так же, как Фёдора, мне хочется иногда спросить её: «Вера Акимовна, что я вам плохого сделала?»

Самый жуткий триллер, который пришлось прочесть в школьные годы – «Молодая гвардия» Фадеева. Мы её проходили по программе.