Юри Туулик - Дух салаки

Судьба была к нему благосклонна. Он не умер от голода, его не ранили, а когда бойня закончилась, солдат снова отправился в Россию, разыскал в местах поселения свою мать и увез домой. Буквально выцарапал ее с превеликим трудом и без документов. Случай исключительный, но жестокие времена и нравы как бы отступили перед сыновьей любовью и под воздействием мундира воина-победителя. Затем, на протяжении многих лет, Пеэгель не напишет о войне ни единой строчки. Он учится, занимается исследованиями и приобретает знания. А если берется за перо, то тему разрабатывает глубоко, серьезно, оригинально. Говоря о Сааремаа, он не может пройти мимо морских промыслов:

«Салакуша — госпожа Балтийского моря. Нельзя писать об истории Балтики, тем более об истории острова Сааремаа без упоминания о ней. Там она не сходит с обеденного стола. А люди, которые ее ловили? Как, где, когда и чем? И что с ней бывает потом, после улова? Обо всем этом можно было бы написать несколько толстых книг, где неразрывно переплетутся история, этнография, ихтиология, навигация, фольклор и, разумеется, языкознание.

…Прежние двенадцативесельные суденышки, где по большей части гребцами были молоденькие девушки, а в кормчих — бывалый рыбак, совместная жизнь в прибрежных домиках на протяжении всей весенней путины. Предсказания улова — по состоянию моря, направлению ветра и другим приметам. Покупатели. Переработка — потрошение, разные виды засолки, слабый и крутой, вяление и наконец потребление или продажа. Занятный рассказ о том, как с острова Муху ездили на континент, в Вильянди, — на одних санях бочки с салакушей, на других фураж для двух лошадей, свои продукты и запасные полозья (деревянные быстро истирались, вторые брали про запас). Обмен вели баш на баш — мера салакуши за меру зерна. Всю зиму плели новые сети и мережи из самими же выращенного льна, свивали хребтовые веревки из конопли. Видите — целый набор домашних ремесел да еще соответствующие технические, как говорят современники, культуры с поля. Одна лишь терминология всех этих процессов дает материал для солидной докторской диссертации по лингвистике! А люди — жизнь и благосостояние многих семей зависели от тебя, салакуша — госпожа Балтийского моря!»

Как жалко, что у самого Пеэгеля не нашлось времени написать подобное исследование или книгу. Он изучал поэтические образы в народных песнях и нашел, что у эстонцев почти двести синонимов для обозначения молодой девицы. Если бы академик изучал жизнь и историю салаки, то наверняка выяснилось бы, что салака и салакуша не единственные слова, какими называли и почитали госпожу Балтийского моря. Местами уважение к салаке было столь велико, что на полуострове Сырве, например, только салаку называли РЫБОЙ. Пошли за рыбой, пришли с рыбой, засолили рыбу, поели рыбы. Были же еще окуни, ерши или плотва, но салака была всем рыбам Рыба. Par excellence [1] По преимуществу. , как говорят французы.

Протянутые на балконе веревочки пусты. Академик сам вялил на них рыбу. Но за лето вся салака съедена. Сегодня утром выяснилось, что ничего не осталось. Что за жизнь такая, когда рыбы нет! Увидев, как опечалился академик, супруга потихоньку надела куртку и направилась за покупками. На рынке салаки давно не видно, в магазине хоть что-то есть. Это что-то называется «Салака в томате».

На кухне Юхан открывает консервную банку. Отрезает порядочный ломоть хлеба, намазывает маслом и крошит лучок. Затем подцепляет раскисшие в томате рыбешки и кладет на хлеб. Они пахнут не рыбой, а томатной пастой. Будучи филологом, Пеэгель про себя определяет, мол, о подобных консервах следовало бы сказать не пища, а продукт.

— Адье, Балтика, — неожиданно для себя самого произносит академик. Супруга понимает смысл этих слов. А он добавляет: — Эстонцы уже столько лет живут в условиях свободы, а бедная салака все еще томится в томатном затворе.

С бутербродами на тарелке человек устраивается перед телевизором, чтобы послушать проповедь и взглянуть на озабоченного Папу.

Святой отец говорит:

— После тягостных годин снова воссиял свет свободы, которая прежде всего означает свободу религиозную. Принята демократическая конституция, жизнь граждан строится на принципах мира и братства.

Под взглядом Папы Пеэгель как бы в некой растерянности жует свой хлеб и размышляет: «Ну какое это братство, когда мы своего вековечного брата, свою любимую салаку морим в томатном соусе. Представителю какого бы народа вы ни дали попробовать сей продукт, он нипочем не узнает всех достоинств балтийской рыбки».