Славомир Мрожек: Эмигранты

ХХ (с подозрением). Ты это про меня?

АА. К тому же я не переношу подвалы! Ненавижу. И вообще - любые подземелья. Они действуют мне на нервы. На психику. Мне необходимо солнце, воздух, простор. Я - человек-голова, а голову следует нести высоко, иначе она не может нормально функционировать. Как высокоразвитое звено процесса эволюции я уже не гожусь для пещер. Я жил всегда на самом верхнем этаже, и передо мной всегда открывались широчайшие перспективы. Из окон. А здесь даже окна нет.

ХХ. Оно и лучше. От окон одни сквозняки.

АА. Кругом стены, стены, стены!

ХХ. Зато тепло, не дует.

АА. Подвальная затхлость.

ХХ. От этого еще никто не умер, а от свежего воздуха можно простыть. Мой папаша, царство небесное, жил в подвале, а прожил долго.

АА. А от чего он умер?

ХХ. От свежего воздуха. Шел пьяный домой и по дороге замерз.

АА. Значит, ты можешь спокойно все это переносить?

ХХ. А почему нет? По мне - квартира хорошая. И тепло, и дешево...

АА. Еще бы. Особенно, если учесть, что за квартиру плачу я. Кстати, вчера я опять заплатил за два месяца. За ноябрь и декабрь. А ты должен мне еще за сентябрь и октябрь. Всего за четыре месяца.

ХХ. У меня нету.

АА. Но ведь ты только что получил жалованье.

ХХ. А денег все равно нет.

Сверху доносится звонок в дверь, шумные приветствия, голоса, звук захлопнувшейся двери.

АА. Не понимаю, что у тебя происходит с деньгами. Ты должен зарабатывать по меньшей мере столько, сколько в этой стране зарабатывает в среднем любой иностранный рабочий. Ты же зарабатываешь в полтора раза больше, поскольку вдвое больше работаешь, так что, даже если тебя и обсчитывают, ты все равно должен получать существенно выше среднего. К тому же тебе полагается надбавка за выполнение работы, исключительно вредной для здоровья. И если тебе выплачивают лишь половину этой надбавки, твои заработки в любом случае должны быть выше, чем у других, то есть достаточно приличными. А ты ютишься в самой жалкой норе, какую только удалось найти, и, живя со мной, вносишь лишь половину платы за жилье, и без того минимальной. Однако ты и этого не желаешь платить, а когда я напоминаю тебе о долге, ты говоришь, что денег у тебя нет.

ХХ. Зато у тебя есть.

АА. Что, что?

ХХ. У тебя всегда есть деньги.

Пауза.

АА (холодно). Ты отдаешь себе отчет в том, что говоришь?

ХХ. А что, скажешь - нету?

АА. Ты отдаешь себе отчет, что, наконец, могу потерять терпение?

ХХ. Так если платишь, значит, у тебя есть.

АА. Ты отдаешь себе отчет, что моему терпению уже пришел конец?

ХХ (с беспокойством). Когда?

АА. Только что. (Надевает брюки.)

ХХ (перестает есть). Далеко собрался? (АА снимает халат и надевает пиджак.) Куда ты?

АА. Я переезжаю.

ХХ (с облегчением). А-а-а, уже не впервой. (Успокоившись, возвращается к еде.)

АА (повязывая на шею кашне, перед зеркалом). До сих пор мне было тебя жаль, но теперь ты переступил всякие границы. К обычной нечистоплотности сегодня добавилась еще неслыханная наглость. Это уж слишком. Поражаюсь, как я мог так долго выносить тебя. Как мог терпеть твои хамские манеры, твой эгоизм, твою нечистоплотность... Ты раздражаешь меня, даже когда спишь. Твой храп вызывает у меня бессонницу, отравленный тобой воздух - головную боль. Да, я жалел тебя, но теперь меня не удержит даже жалость, не осталось во мне больше жалости для тебя. Хватит с меня твоего общества. Все, сыт по горло. Ты уже вот где сидишь у меня! Ухожу.

ХХ. Ключ будет под дверью.

АА. Что, что ты сказал?

ХХ. Я говорю - ключ будет под дверью. Если поздно воротишься...

АА. Не желаю с тобой разговаривать. (Надевает пальто. Останавливается возле ХХ и обращается прямо к нему, застегивая пальто.) Ты, стало быть, уверен, что я еще вернусь? (ХХ не отвечает, он бесстрастно жует, не обращая внимания на АА. Не дождавшись ответа, АА пожимает плечами и идет к двери. Берется за ручку.)

ХХ. Ботинки.

АА. Что?

ХХ. Ботинки забыл надеть. Что - в одних носках пойдешь на улицу?

АА. Я не нуждаюсь в твоих советах. (Возвращается от двери, надевает ботинки, вновь идет к двери, берется за ручку. Пауза.) А на каком же это основании, потрудись объяснить, ты предполагаешь, что я вернусь...

ХХ. Чемодан.

АА. Что, что?

ХХ. Чемодан оставил.

АА. И что с того?

ХХ. Так ведь ясно. Если бы вправду хотел переехать, то собрался бы.

АА. Я просто восхищен твоей сообразительностью. Но ты заблуждаешься. Я не беру с собой ничего.

ХХ. Вот и я говорю. Значит, не переезжаешь.

АА. Да? А я вот ухожу, но ничего не беру. Действительно ухожу, но с собой ничего не беру. Не беру ничего, несмотря на то, что ухожу. Хоть и ухожу, но не беру. Ухожу, не беря. Теперь тебе ясно?