Шалва Амонашвили - Путешествие к истокам мысли

Мы еще не знаем, кем станет брат Марийки; у него нет еще имени. Но, кем бы он ни стал — пахарем земли своих предков или космонавтом, каменщиком или пастухом, садоводом или токарем, мама вложит в него все лучшие силы своего духа и добьется того, что он станет верным сыном Отечества. Вот почему мы их поздравляем.

Это маленькое событие произошло в большом городе, на железнодорожном вокзале. От этого вокзала поезда идут во многие концы нашей страны.

В саду, зеленевшем у вокзального здания, в теплый июньский день познакомились двое маленьких детей — Оля и Сережа. Они еще не ходили в школу. И мальчик, и девочка ехали со своими мамами домой, на этом вокзале у них была пересадка. Оля жила в далеком северном городе, на берегу Ледовитого океана, Сережа жил в далеком южном городе, среди песчаной пустыни.

До отхода их поездов оставалось два часа. Дети быстро знакомятся и становятся друзьями. Оля и Сережа играли, рассказы вали друг другу о своих городах, о дивном сиянии за полярным кругом, о птицах, устраивающих свои гнезда на камнях, о корабле пустыни — верблюде, о таинственных развалинах древних городов, засыпанных песком.

Вдруг девочка увидела: на траве лежит растаявшая на солнце конфетка, на нее села пестрая бабочка, пытается оторваться и не может, бьет крылышками и все больше погружается в липкую сладость.

Оля спасла бабочку, дала ее Сереже. Они долго любовались ее красивыми крылышками. Потом Сережа поднял руку, и бабочка полетела, пестрые крылышки затрепетали в теплом весеннем воздухе. Радостно взволнованные, дети взяли друг друга за руки и долго смотрели на порхающую бабочку.

К детям подошли мамы. Олина мама сказала:

— Дети, наши поезда отходят. Пойдемте, надо садиться в вагоны...

— Попрощайтесь, дети, — сказала Сережина мама. — Попрощайтесь, потому что вы больше никогда не увидитесь.

Дети не знали, что значит прощаться, но они почувствовали расставание навсегда. Их маленькие сердца сжались от боли.

— Неужели мы никогда больше не увидимся? — дрожащим голосом спросила Оля. Сережа молчал. Он смотрел на Олю, и в его глазах застыла боль.

Наш пятый «Б» класс учителя называют беспокойным. Много у нас нарушителей дисциплины. Вот, например, Миша: возьмет муху, обмакнет ее в чернила и высадит на парту соседу. Муха ползет и узоры на парте рисует, а мальчишки смеются. А один раз Миша на лбу у себя нарисовал петушка...

А Федя однажды на уроке тихонько выпрыгнул в окно, сел на дерево и там писал диктант. Под конец урока вернулся в класс, сел за парту и сдал учителю тетрадь. Учитель удивился:

— Тебя же не было в классе! Откуда же ты взялся?

А все смеются.

Петя умеет петь, как сверчок. Однажды так запел, что учительница заслушалась.

— Где он живет? Вечером приду слушать... Люблю, как сверчок поет...

Мы так и не узнали, пошутила учительница или в самом деле поверила, что в классе завелся сверчок.

У Гриши рубашка всегда в чернилах...

Но вот весной пришла к нам в класс новая ученица — Наталочка. Синеглазая, с большой белой косой. А взгляд такой ласковый и добрый, что мальчишки наши не могут его долго выдержать, глаза опускают.

Что же такое вдруг случилось в нашем классе? Замолкли, притихли все сорванцы. Мише уже три недели учителя говорили: постригись, а он будто не слышит. А тут сразу подстригся. Маленькое зеркальце в кармане носит. И петушков на лбу не рисует... Федя тетради по всем предметам обернул. Кто-то шепнул Пете на уроке: «Пропой как сверчок»... и получил в ответ тумак. И — диво-дивное: у Гриши рубашка чистая-чистая.

Что же случилось в нашем пятом «Б»?

В одной веселой, радостной роще жили дятлы. У каждого из них было гнездо. В каждом гнезде жили дятел и дятлиха. Летом они выводили маленьких дятлят. Как только дятлята вылетают из гнезда, мать и отец учат их находить жучков под корой деревьев.

Жил в роще один Беззаботный Дятел. У него не было ни дятлихи, ни гнезда. Летает он себе летом, песни поет, жучков ищет.

На зиму перелетел Дятел в другую рощу. Все дятлы удивились, спрашивают:

— Откуда ты прилетел, Дятел? Где твоя роща? Где твоя дятлиха, где твои дятлята?

Беззаботный Дятел в ответ застучал клювом по дубу и запел: