Игорь Оськин - У нас была Великая Эпоха

Тогда возник Иваненко из вычислительного центра:

— Почему этот гад ходит на машину? А если диверсия? Я ни за что не отвечаю!

Колесов – к Марату, начальнику первого отдела – как быть? Тот:

— Вы учтите, что Иваненко такое гэ, с которым лучше не связываться. Он напишет куда угодно.

Взял под козырек: «Отставить Нильву от машины». Нильва пошел к Кезлингу – в часы приема по личным вопросам (наверно, они впервые встретились после заявления об отъезде).

Кезлинг: Да, это дискриминация, мы не допустим, я поручу Лозинскому разобраться.

Лозинский Колесову: «Пускать», и добавил: «Но желательно днем». Теперь получалось, что он для Нильвы должен выделять лучшее время.

Марат: «Пускать, но раз в неделю». Наверно, чтобы успеть предотвратить диверсию.

Колесов завелся:

— У меня указание. Отдельного порядка для Нильвы не может быть, время выделяется на отдел.

Заспорили. Порознь сбегали к Кезлингу:

— Через неделю решим. Отправлю Нильву в распоряжение отдела кадров.

Теперь получалось, что Нильва совсем не работал, только получал зарплату. Через несколько месяцев он уволился. Возник на экране телевизора как рабочий передовик на сборке портретных рамочек.

А Евдокимова удалось отстоять, еще на много лет вперед.

Бунаков был снят с должности директора советско-болгарской фирмы и направлен в ЛЭМ. Версия – пошутил неосторожно. Правдоподобно, он вполне мог ради острого словца (как там у французов – не пожалеть родного отца). Другая версия – запутался с бабами: оставил жену и сношался с двумя сотрудницами. Вернулся с одной из них – новой женой, которая уже понесла. Вполне вероятно, что сработали обе версии. Его назначили завлабом в соседнем отделении. Через месяц он пришел к Колесову:

— Валентин, я хотел бы перейти в твое отделение, работать вместе с Овруцким и его группой.

Колесов призадумался: пока у него всё тихо и безоблачно, а если что-то куда-то повернется…

— Володя, Овруцкий работает самостоятельно, ты и так можешь с ним контактировать.

Получается, что отказал.

Трагедияначалась с того, что Колесов предложил Рейнеру включить в план новой пятилетки разработку новой системы или хотя бы развитие СМО-Проблемы и получить тем самым бюджетные деньги.

Рейнер возразил:

— Если мы возьмем деньги из бюджета и в то же время будем брать с заводов гораздо меньшие деньги за проекты (за счет использования СМО-Проблемы), то нас обвинят в обмане – в искусственном занижении стоимости: вы, мол, используете бюджетные средства. А мы должны наглядно доказать преимущества СМО-Проблемы.

Наивно – насчет обвинений, но Колесов не стал настаивать: во-первых, автору виднее, да и не заставишь его придумывать что-то новое, а во-вторых, перед глазами живой пример – Нильва сделал свою систему без бюджетных средств, только на конкретных проектах.

Юкелис промолчал. Позже стало ясно: уклонился нарочито, созревал для собственных решений.

После сдачи СМО-Проблемы Колесов счел вполне естественным поручить отделу Юкелиса работу по конкретным заводам, тем более, что теперь можно было кормиться только заводскими деньгами. И вот тут-то произошел взрыв. Трагическим голосом Юкелис заявил:

— СМО-Проблема не готова к внедрению, для доработок необходимо время – несколько месяцев, может быть, год.

Колесов ощутил: перед ним разверзлась пропасть. Теперь, в конце года уже поздно запрашивать бюджетные деньги. Весь план был рассчитан на готовность СМО-Проблемы. Налицо была угроза полного завала всех работ в отделении.

Сначала он вступил на путь мирных переговоров. Однако Юкелис сразу же занял позу несправедливо обиженного и посему имеющего право возмущаться любыми предложениями кроме одного: оставить его в покое и в прежнем режиме работы по СМО-Проблеме.

Рейнер заметался: с одной стороны, правота Колесова очевидна, с другой – система находится в руках Юкелиса. Конфликт нарастал, Юкелис уже мог предвидеть, что Колесов решит вопрос волевым путем.

Рейнер нервничал, Юкелис сурово отметил:

— В такой обстановке Славу хватит очередной инфаркт.

Приближался Новый год, 1981-ый. Колесов пригласил Рейнера и Юкелиса в гости к себе на первое января. Юкелис мрачно отказался, пришел Рейнер с женой, хорошо повеселились: танцевали, пели, Рейнер вспомнил студенческие песни.

Через несколько дней Евдокимов предложил собраться, поговорить о делах. Колесов ему о делах Юкелиса еще не говорил. Пригласил к Евдокимову Рейнера, его завлаба Карасева, Юкелиса, двух «своих» зав отделами Анисимова и Голубчина. Однако там оказались еще зам Юкелиса, два завлаба из «их» отделов и Овруцкий. Отметил: подбор участников явно односторонний. Участвовал также зам директора Лозинский – молча.