Игорь Оськин - У нас была Великая Эпоха

И постоянно помни: главное в этом деле – зарплату повысить.

А писать диссертацию ох как не хотелось! Никакой пользы отечеству. От твоих выводов мир не перевернется, и даже наука не двинется вперед. Хорошо бы как главный конструктор Зайцев и другие в оборонке сделать дело и получить по совокупности заслуг. Но нет, здесь так не будет.

И он заставил себя после ужина садиться на кухне и выдавливать строчки до двух часов ночи. Втянулся, даже появились интерес и азарт.

Вставил в диссертацию свои последние наработки по кодированию информации – не пропадать же добру. Приятели отметили, что получилось две диссертации в одной. [26]

Сделал следующий важный шажок – поступил в заочную аспирантуру инженерно – экономического института, сдал экзамены по специальности и политической экономии. Два кандидатских экзамена: английский и философию сдал еще на предыдущей работе.

В диссертации нужно отчитаться: сделано столько-то публикаций, выступлений на семинарах. Вскоре понял – важна не идея, спорная или истинная, важна манера преподнесения – стоит человек перед плакатами, говорит научные слова, что-то доказывает…

Показал текст Евдокимову. Недавний аспирант отнесся с энтузиазмом, дал хороший совет: «Не надейся на других, хвали сам себя, пиши: достигнуты такие-то научные результаты, внедрены такие-то методы».

Так он и сделал (впрочем, как и все).

В суете и хлопотах мечта о защите диссертации превращалась в навязчивую идею, уже ему казалось, что потом, после защиты жизнь станет другой: хорошей и даже счастливой.

Его руководитель по диссертации Бирштейн, доктор, профессор, зав кафедрой, вел дело неспешно. Диссертацию он сам, разумеется, не читал, а отдавал на отзывы, а срок защиты оставался неясным. Для аспиранта – заочника нет отдельной строки в плане защит, вперед проходили плановые и значимые соискатели. Год-полтора были потеряны. Впрочем, Бирштейн, вероятно, просто ждал, когда плод созреет. Свою главную задачу он выполнил: подобрал оппонентов, притом солидных: первый – доктор, зав. профильной кафедрой из финансово-экономического института, второй – проректор института.

Случайно он обнаружил изъян в системе: свое право на шестимесячный творческий отпуск для подготовки диссертации. Благодаря Пальмскому и удаленности от начальства получил этот отпуск. Работу не прерывал, просто более свободно распоряжался своим временем.

Защиту готовил как все: сам делал заготовки отзывов – «рыбу», объездил и собрал подписи к ним в десятке организаций: срабатывали личные знакомства и помощь приятелей.

Защита состоялась в феврале 1974 г. Чтобы преодолеть волнение, не растеряться, выступал с напором, играл роль увлеченного идеей научного подвижника. Приятель отметил даже некоторую нагловатость. Не побрезговал заготовленными вопросами. Все прошло хорошо, счет 16:2 – и убедительно, и объективно.

Защита проходила в здании, где выступал Ленин (висит мемориальная доска), а во время защиты по коридорам здания проходил студент Чубайс.

Обошлось очень малыми денежными затратами. Самая крупная – на банкет. В то время шла очередная борьба со служебными застольями, Бирштейн и оппоненты на банкет не пошли. В ресторане “Невский” собралась интересная кампания: бывший зам директора Зверев, нынешний – Евдокимов, Рейнер, Пальмский, Диденко, Нильва, доцент кафедры Бройдо, школьный товарищ Сорокин.

— Валя, извини, — сказал Зверев, — я кроме коньяка ничего не пью.

Перезаказал, благо денег было с запасом. Хорошо посидели.

Крупно повезло: утверждение в Москве прошло рекордно быстро – через два месяца. Перешел на научную должность зав. лабораторией, оклад вырос на 55 процентов, а через несколько лет научного стажа – на 80 процентов (400 руб.). Ставки окладов установлены правительством, теперь достаточно было только удерживаться на должности, снятие требует больших усилий от начальства, в исключительных случаях – путем ликвидации лаборатории. Место завлаба оказывалось самым выгодным: при повышении в должности до зав. отделом или даже зав. отделением оклад не меняется.

В народе о защите диссертации говорилось: тридцать минут позора и – обеспеченная старость. Помешали реформы – он получал кандидатскую зарплату 16 лет, до 1990года, то есть, не до старости.

До защиты можно было выбирать – быть кандидатом технических или экономических наук. В те времена второе считалось второсортным, и он выбрал первое. Впоследствии приоритеты поменялись, но это уже не важно: «справедливость» восторжествовала – ученая степень перестала быть кормушкой.