Игорь Оськин - Эвтаназия советского строя

Никто не подхватил, но и не возразил. Страшно.

Идея овладела массами, подготовили и провели собрание. До собрания Колесов написал речь, на одну страницу – чтобы было кратко и резко. Показал Пальмскому. Он: «Это лучшее из того, что у тебя было».

Собрание вел Залыгин, секретарь партбюро ЛЭМа. Первым он выпустил представителя рабочего класса, который долго и жалобно критиковал, но ключевых слов так и не сказал.

С начала собрания и особенно во время первого выступления Колесов почувствовал себя плохо, близко к полуобморочному состоянию: сердцебиение, затрудненное дыхание. («Отречемся от старого мира» – легко петь, да трудно делать). Залыгин объявил его вторым. Заготовленный текст выручил – зачитал его четко и уверенно:

— Товарищи! Свежий ветер перемен, наступивших после многих лет затхлого, застойного времени, вселил в нас надежду на построение гармоничного, развитого общества, в котором каждый сможет полностью реализовать свои творческие возможности. Надежду на избавление от бюрократического гнета, от произвола и некомпетентности. Мы видим, что партийное руководство инициировало широкое развитие демократических начал в обществе и государстве. Но что мы видим конкретно в нашем объединении, в положении нашего коллектива? Усиливается административное давление, урезаются права нашего института, генеральный директор Радченко постоянно подчеркивает свое негативное отношение к творческому потенциалу коллектива. Уже более двух лет прошло после проверок народного контроля, уже мы сделали выводы и приняли меры, а генеральный по-прежнему громит нас за прошлое, грозит навести порядок и разобраться с мошенниками. Что ж, так мы и останемся вечными мошенниками?…

Не вникая в наши профессиональные проблемы, генеральный директор безапелляционно отвергает наши предложения по плану, тем самым подводит наш коллектив к той черте, за которой начинается его распад и ликвидация. Уже начался отток людей, причем уходят самые лучшие. Где же тут провозглашенные партией перестройка и ускорение, демократия и творчество масс? Под маркой этих лозунгов генеральный директор Радченко воспроизводит худшие черты административно-командной системы.

Товарищи, с учетом всего вышесказанного я вношу предложение выразить недоверие генеральному директору Радченко и просить министерство освободить его от занимаемой должности.

Главные слова были сказаны: о недоверии и освобождении. Плотина была прорвана, дальше все выступали в поддержку этого предложения. Приняли решение, разослали его по всем предприятиям объединения.

Процесс пошел. Состоялось собрание представителей трудового коллектива всего объединения. Более тысячи человек собрались в кинотеатре «Рубеж». В защиту Радченко дружно выступили работники завода ЛЭМЗ, но их было меньшинство. Представитель обкома партии подвел итог: «Здесь всё ясно». По партийной этике директор был виноват хотя бы даже в том, что довел дело до этого собрания. Радченко был снят с должности.

— Идет перестройка, не все ее выдерживают, — мужественно признал он. 8

Руководителем объединения был назначен Тихонов, директор объединения «Буревестник». Высокий рост, роскошная копна седых волос, красавец-мужчина пятидесяти лет. На первой встрече с руководителями ЛЭМа он говорил полтора часа подряд: образно, вдохновенно, иронично. Обо всем – об управлении, организации, текущих задачах и развитии – содержание не запоминалось. На вопросы не отвечал – просто не предоставил на них времени. В его упоении можно было предположить некоторое самодовольство и легкое высокомерие…

После совещания Колесов и Пальмский посмотрели друг на друга и горько улыбнулись – везет же нам на таланты.

С ЛЭМЗа позвонил приятель:

— Вы знаете, кого ставят на место вашего директора? Нет? Если вы сейчас стоите, то лучше присядьте… (пауза) Бутрина!

Бутрин остался самим собой. В делах ЛЭМа у него не было опыта, как и на предыдущем посту. Так что он не смущался и с большим рвением взялся за наведение порядка. Верхушка ЛЭМа после года работы со своим парнем Бутриным убедилась – катимся в пропасть.

Лэмовцы начали борьбу за самостоятельность своего института, хотя бы в рамках объединения. Подготовили обращение к министру и в партийные органы, утвердили его на общем собрании и решили направить в Москву ходоков.

Перед поездкой директор Тихонов долго говорил с Колесовым:

— Убедительно прошу вас: не надо ехать в министерство, все вопросы решим на месте.