Игорь Оськин - Блажен, кто смолоду был молод

На седьмой день пошел к полковнику. Он спросил:

— Ну как, не передумали, товарищ Колесов?

— Нет.

Они пошли к генералу, начальнику академии. Генерал предложил сесть, объяснял, что в СССР все граждане обязаны служить и т. п.

Колесов отмолчался. «Сила солому ломит». Остался в академии.

Начались пять лет беззаботной и скучноватой учебы: с девяти утра до трех дня сидеть в аудитории и записывать лекции, заниматься в лабораториях.

В казарме жили только первый год. После лекций учебой не занимался. Большое облегчение после школы.

Военная дисциплина заставляла сидеть на всех лекциях, а привычка к послушанию – исправно конспектировать, при этом ухватить смысл, записать самое существенное. В голове выстраивалась логика каждой лекции и всего курса в целом. Перед экзаменами оставалось только освежить память – слегка напрячься, и без больших усилий восстановить ранее понятое и записанное.

Готовился только по собственному конспекту, без учебников. В итоге трудно сказать, чего тут было больше – способностей или прилежания.

Экзамены сдавал на отлично. При этом, кроме хорошего (но не отличного) знания предмета, срабатывало еще невинное актерство – игра в умного мальчика.

Был такой случай на первом курсе. На экзамене по математике он ответил на вопрос по интегралу. Серьезный, уважаемый всеми ребятами математик Николаев задал дополнительный вопрос – по следующему интегралу, он ответил без подготовки, математик продолжил вопросы, и так он ответил сходу по всем тринадцати интегралам, то есть по тринадцати билетам. Через день на консультации для второй части курса математик отметил:

— Были выдающиеся ответы, например, ответ Колесова.

Ему передали это, он был польщен и удивлен.

На экзаменах срабатывал еще и эффект последействия – задел предыдущих отметок. На технической механике отвечал на твердую четверку. Попросил ассистента задать дополнительные вопросы. Подошел профессор, посмотрел зачетную книжку, улыбнулся:

— Ну, видите, чего он хочет.

Заработал пятерку.

Через два-три года учиться надоело. На лекциях зачастую сидел как в полусне, записывал под диктовку. Теоретические курсы сменились на более конкретные – описания устройств, приборов. Логики в них нет, надо просто зубрить. Появились четверки. То же самое и с курсовыми проектами.

Клюшин, товарищ по группе, попросил вместе с ним готовиться к экзамену. Колесов как раз в это время пребывал в очередном настрое жить по Наставнику, то есть для других, и согласился. Клюшин – хороший деревенский парень из старослужащих, пришедших в академию из солдат. Позанимались с разговорами (трепом), этот экзамен сам он с трудом вытянул на пятерку. Пострадал за собственную мягкотелость.

Последующая жизнь показала никчемность забот об успешной учебе, отметках и прочем.

Обычно нелепости бюрократической системы портят жизнь людям. Но ему повезло. Еще до войны главный военный начальник издал приказ, по которому принятые в военную академию гражданские лица получают офицерское звание после первого курса. Может быть, имелись в виду какие-то особые случаи, для каких-то солидных граждан. Он же благодаря этому приказу стал офицером в 18 лет (!?), в мирное время. Ничего, что младшим лейтенантом, зато со всем, что положено – обмундирование, сапоги хромовые, погоны серебристые со звездочкой, зарплата на уровне гражданского инженера. Для сравнения: курсанты высших училищ живут в казармах все пять лет учебы и становятся офицерами только при выпуске.

Через два года начальство спохватилось и навело порядок: в казарме – три года, только после этого офицерское звание.

Получая офицерские 1200 рублей, Колесов отдавал матери 1000, 200 оставлял на свои удовольствия: книги, театр, вечеринки. «Видите, никакой я не эгоист».

Курс набирался поспешно, поэтому большинство принятых – ленинградцы. Славная получилась компания – ребята, близкие друг другу по интересам, по духу, по воспитанию, в целом по отношению к жизни. Воспитанные в мальчишеском кодексе чести: не предавать, не ябедничать, не выпендриваться.

На общем собрании, в общем строю это была единая масса с усредненным общим мнением: кого и что осудить или одобрить, когда восторгаться, когда возмущаться.

В этой компании он был своим.

Поспешность при набора курса привела к огрехам. В течение первого курса отсеяли до пяти процентов. Случайные люди, без желания учиться и подчиняться.

Таким был Коля Ковалев из его группы. Неразговорчивый, сумрачный, постоянно где-то пропадал, объяснял командиру: