Симона Бовуар - Мандарины

— Будем надеяться. — Я пристально смотрела на Робера. — Знаете, для нее было бы крайне важно иметь занятие, которое ее по-настоящему интересовало бы. Дайте ей должность секретаря; она опять только что говорила мне об этом; ей очень этого хочется.

— Но что же тут интересного, — возразил Робер. — Печатать конверты и вести картотеку изо дня в день: для такой умницы, как она, это преступление.

— Она почувствует себя нужной, ее это воодушевит, — сказала я.

— Она способна на большее! Пускай продолжит свою учебу.

— В данный момент ей необходимо что-то делать, она будет хорошей секретаршей. Не следует требовать от людей слишком многого, — добавила я.

Для меня требования Робера всегда были тонизирующими, а у Надин они в конце концов подорвали уверенность в себе. Он не давал ей указаний, доверял ей, ждал, и она загоралась, входила в азарт; в слишком юном возрасте она читала чересчур суровые книги, слишком рано принимала участие в разговорах взрослых. А потом устала от такого уклада жизни и обратила досаду прежде всего на себя, теперь же она брала своего рода реванш, стараясь разочаровать Робера. Он посмотрел на меня в растерянности, как всегда, когда чувствовал упрек в моих словах.

— Если ты действительно думаешь, что это ей подходит... — молвил он. — Ты знаешь лучше меня.

— Я действительно так думаю, — ответила я.

— Хорошо, пусть будет так.

Он уступил чересчур легко: это доказывало, что Надин преуспела в своем стремлении обмануть его ожидания; если он не может безраздельно отдаться какому-то чувству или делу, Робер сразу же теряет к нему интерес.

— Разумеется, было бы еще лучше, если бы она овладела профессией, которая позволила бы ей не зависеть от нас, — сказала я.

— Но это не то, к чему она стремится: она хочет всего лишь играть в независимость, — сухо заметил Робер. У него не было больше желания говорить о Надин, а я не могла вдохнуть в него энтузиазм по поводу плана, который он не одобрял. И потому оставила этот разговор. А он, вдруг оживившись, сказал:

— Я в самом деле не понимаю, зачем Перрону понадобилась эта поездка.

— Ему хочется каникул, и я его понимаю, — ответила я. И с жаром добавила: — Мне кажется, он имеет полное право немного отдохнуть, он столько всего сделал...

— Анри сделал больше меня, — согласился Робер, — но суть не в этом. — Взгляд его отражал властную настойчивость. — Чтобы движение СРЛ {26} 26 СРЛ (Социалистическая лига). — В конце 1940 — начале 1950-х годов. Сартр (прототип Дюбрея) принял участие в организации движения, названного Революционно-демократическим объединением и призванного выражать настроения левой интеллигенции. Однако это движение возникло позднее, чем описанное в «Мандаринах» СРЛ. набрало силу, нам нужна газета.

— Знаю, — сказала я. И в нерешительности добавила: — Вот только...

— Что?

— Уступит ли вам когда-нибудь Анри свою газету, он так дорожит ею.

— Речь не о том, чтобы он уступил ее нам, — возразил Робер.

— Речь о том, чтобы он полностью отдал себя в распоряжение СРЛ.

— Но он входит в нашу группу, и в его собственных интересах принять четкую программу: газета без политической программы — такое не выдерживает критики.

— Но это их идея.

— И ты называешь это идеей! Робер пожал плечами.

— «Увековечить дух Сопротивления, невзирая на группировки!..» — такого рода мешанина хороша для бедного Люка. Дух Сопротивления, ну как тут не вспомнить о духе Локарно {27} 27 Дух Локарно. — В октябре 1925 г. в швейцарском городе Локарно состоялась конференция европейских стран, на которой был подписан договор о соблюдении установленных Версальским договором границ. С этим договором связывались надежды на прочный мир в Европе, но Гитлер нарушил его в 1936 г., когда германские войска оккупировали демилитаризованную Рейнскую зону. . Перрон не склонен к спиритизму. Я спокоен, в конечном счете он согласится; только, выжидая, мы теряем время.

Я опасаюсь, что Робер готовит себе неприятный сюрприз; упрямо настраиваясь на какой-то проект, он принимает людей за простые орудия. Анри прикипел к своей газете душой и телом, это его великое приключение, вряд ли он позволит диктовать себе программы.

— Почему вы с ним до сих пор не поговорили? — спросила я.

— Он только и думает о своей прогулке.

У Робера был такой недовольный вид, что я предложила:

— Попробуйте убедить его остаться.

Из-за Надин меня бы устроило, если бы Анри отказался от путешествия, но за него я бы огорчилась: он так этому радовался.