Симона Бовуар - Мандарины

Она горько плакала, испытывая мучительные сожаления, приводившие Анри в уныние. Надин вошла в телефонную кабину с досады на своих родителей и на себя, неужели действительно нельзя искоренить в ней упрямую озлобленность, жертвой которой она первая и становилась? Какой несчастной она себя ощущала!

— Тебя на долгие годы посадят в тюрьму! — сказала она.

— Да нет! — успокоил ее Анри. Он взял Надин за руку:

— Пойди отдохни. Ты не спала всю ночь.

— Я не смогу заснуть.

— Ты попытаешься. Я тоже.

Они поднялись по лестнице и вошли в комнату Анри. Надин вытерла глаза и громко высморкалась.

— Ты меня ненавидишь, да?

— Ты с ума сошла! — сказал Анри. — Знаешь, что я думаю? — добавил он. — Что ты сама всех слегка ненавидишь. До других мне нет дела, но меня-то не надо ненавидеть, потому что я люблю тебя, люблю, вбей себе это в голову.

— Ну нет, ты меня не любишь, — возразила Надин. — И ты прав: я недостойна любви.

— Сядь сюда, — сказал Анри. Он сел рядом с ней и положил свою ладонь ей на руку. Ему очень хотелось остаться одному, но он не мог бросить Надин с ее угрызениями совести, он и сам терзался из-за того, что не сумел завоевать ее доверие. — Посмотри на меня.

Она обратила к нему свое несчастное лицо с опухшими глазами, и он порывисто обнял ее. Да, что предпочитаешь всему остальному, то и любишь; к ней он был привязан больше, чем к кому бы то ни было: он любил ее, и надо было убедить ее в этом.

— Ты, правда, думаешь, что я не люблю тебя? Это серьезно? Надин пожала плечами:

— А за что меня любить? Что я тебе даю? Я даже не красива.

— Ах, оставь эти дурацкие комплексы, — сказал Анри. — Ты мне нравишься такой, какая есть. А даешь ты мне себя: это все, чего я прошу, потому что люблю тебя.

Надин опечаленно взглянула на него:

— Очень хотелось бы тебе верить.

— Попробуй.

— Нет, — ответила она. — Я слишком хорошо себя знаю.

— Видишь ли, я тоже тебя знаю.

— Вот именно.

— Я тебя знаю и думаю о тебе только хорошее: так что?

— А то, что ты плохо меня знаешь. Анри рассмеялся:

— Отличный вывод!

— Я плохая! — сказала Надин. — Я все время делаю отвратительные вещи.

— Да нет. Сегодня вечером ты рассердилась, и это понятно. Ты не предвидела, что произойдет. Так перестань терзать себя.

— Ты добрый, — сказала Надин. — Но я этого не заслуживаю. — Она снова заплакала. — Ну почему я такая? Я сама себе противна.

— Ты не права, — ласково сказал Анри.

— Я сама себе противна! — повторила она.

— Не надо, дорогая, — сказал Анри. — Видишь ли, все было бы гораздо лучше, если бы ты не решила, что тебя никто не любит: ты сердишься на людей за их мнимое безразличие, и потому в наказание время от времени ты им лжешь или делаешь какую-нибудь пакость. Но это никогда не заходит слишком далеко и не является порождением черной души. Надин покачала головой:

— Ты не знаешь, на что я способна.

— Прекрасно знаю, — улыбнулся Анри.

— Нет, — произнесла она таким безнадежным тоном, что Анри обнял ее.

— Послушай, — сказал он, — если тебя что-то мучает, лучше скажи мне. После того, как скажешь, это покажется тебе менее ужасным.

— Я не могу, — ответила Надин. — Это отвратительно.

— Не говори, если не хочешь, — сказал Анри. — Но если это то, что я думаю, то все не так страшно.

Надин с тревогой посмотрела на него:

— Что ты думаешь?

— Речь идет об одной вещи, которая касается тебя и меня?

— Да, — призналась она, не спуская с него глаз. Губы ее дрожали.

— Ты нарочно забеременела? Тебя это мучает? Надин опустила голову.

— Как ты догадался?

— Ты должна была сплутовать, это единственное объяснение.

— Ты догадался! — сказала она. — Не говори мне, что я тебе не противна!

— Но, Надин, ты никогда бы не согласилась, чтобы я женился на тебе против воли, никогда ты не стала бы меня шантажировать! Это всего лишь маленькая игра, в которую ты играла сама с собой.

Она с умоляющим видом подняла на него глаза.

— Нет, я никогда не стала бы шантажировать.

— Я прекрасно знаю. По той или иной причине у тебя, верно, был приступ враждебности ко мне, и тогда ты затеяла эту игру. Ради забавы ты навязала мне ситуацию, которой я не хотел, но ты рисковала больше меня, так как никогда не желала всерьез принуждать меня.

— И все-таки это было отвратительно! — сказала Надин.

— Да нет. Главное, это было бесполезно: чуть раньше, чуть позже мы все равно поженились бы и завели ребенка.

— Это правда? — спросила Надин.

— Разумеется. Мы поженились, потому что оба хотели этого. И я не чувствовал никаких особых обязательств по отношению к тебе, так как догадывался: ты хотела того, что случилось.