Ганс Носсак - Юноша из морских глубин

- Вот так, - сказала Ханна, - теперь будет держаться.

Полотенце было голубое, слегка слинявшее от многочисленных стирок.

- Я заняла его у знакомой, - пояснила она. - У меня такого нет. Все мои вещи начисто сгорели.

Юноша кивком подтвердил ее слова.

- А теперь, - наставительно сказала Ханна, - сядьте на песок и не смотрите в мою сторону.

Он послушно уставился на море.

Вот незадача, думала она между тем, освобождаясь от мокрого купальника: отдала ему полотенце, а вытереться-то и нечем. Придется пустить в ход рубашку. Дело ведь идет к ночи, до утра высохнет.

А все же ее взяла досада. Тоже мне добро. Навязала себе на шею, мысленно укорила она себя. Расселся тут и целиком на меня положился. Вот влипла я! Такое может стрястись только со мной. И еще голова разламывается на части.

На горизонте засверкали всполохи, поминутно освещая пляж.

- Пустяки, - успокоила она оглянувшегося юношу. - Будет гроза. Это и в воздухе чувствуется.

Наказала ведь я ему не глядеть в мою сторону, спохватилась Ханна. Так нет же, прямо на меня воззрился. Ну да не беда, малый он порядочный, ничего такого у него и в мыслях нет. Лишнее напоминание только наведет его на дурные мысли.

А ведь он, пожалуй, голоден! Зря я не попросила чего-нибудь у рыбаков. Когда-то у них можно было разжиться угрями. Ишь чего захотела - угрей! Станут они дожидаться меня с угрями! Раз уж он из воды, так подавай ему рыбу и ракушек! Она пытливо поглядела на юношу. Слава богу, на голодающего он не похож, установила она с облегчением. Он еще сущий ребенок. Ему бы самое милое дело - стакан молока.

Тут она тихонько рассмеялась, и тогда рассмеялся и юноша.

Хорошо ему смеяться, вскинулась Ханна. А где я достану молока? Ему, пожалуй, невдомек, что мы уже который год на голодном пайке. Воображает, что достаточно ему сказать "Мама!" - и еда уже на столе.

Но в конце-то концов, он не виноват, а мне надо подумать, чем я его накормлю.

Ханна оделась, и они стали подниматься по лесистой тропе. На узкой дорожке темень была непроглядная. Ханна пропустила юношу вперед. Его обнаженная спина светилась, словно озаренная луной. Но вдруг он оступился. Полотенце, которое было повязано вокруг его бедер, распахнулось и упало наземь. Он наклонился за ним и смущенно подал его Ханне.

- Неважно, - сказала она. - Наверху я снова его на вас прилажу.

Ему еще многому надо поучиться. Нельзя оставлять его одного, не то люди его засмеют.

Поднявшись наверх, она отперла дверь дачки и зажгла свечу.

- Надо экономить, - предупредила она. - Свечи дорогие. Я захватила одну, на всякий случай. Так, а теперь присаживайтесь к столу. Если вам станет холодно, накиньте на плечи мой дождевик. А я приготовлю чай. Немного керосину дали мне рыбаки. Я одарила их сигаретами, они еще отказывались их принять. Зато чай настоящий. Мама так настаивала, что пришлось взять, хотя и она не прочь чайку попить.

Налаживая дряхлую керосинку и ставя кипятить воду, Ханна все же решила заварить чай пожиже. И не то чтоб она поскупилась на заварку, а только вдруг чай ему повредит? Или он, чего доброго, запросит к чаю сахару. Зря она не взяла с собой немного сахару. Но кому захочется тащиться с тяжелым грузом. А маме я сказала: сахар мне ни к чему, оставь его себе. Но разве угадаешь? Да и вообще...

Ханна недовольно выжала мокрую рубашку и купальник и повесила на стул сушиться. Юноша тем временем благонравно сидел на своем стуле, неотступно следуя за ней глазами.

А Ханна сердито гремела посудой, расставляя ее на столе. Точно я ради него сюда приехала! Что он, в самом деле, вообразил? Захотелось в кои-то веки побыть одной, и в первый же вечер я привожу этого водяного мальчишку. И зачем меня понесло купаться? Теперь от него не отвяжешься.

Она вышла в соседнюю комнату и оставила дверь открытой, чтобы свет проникал. Когда она, склонясь над чемоданом, искала что-то ей понадобившееся, свет вдруг померк. Это юноша последовал за ней и остановился в дверях.

- Что вам не сидится? - напустилась на пего Ханна. - Никуда я от вас не сбегу. Бутерброды вот ищу, мне мама приготовила в дорогу. Наверно, извела на них недельный паек колбасы. Сколько ни возражай, она все равно поставит на своем. А мне в дороге и вовсе не хотелось есть. Жарко! Да и сейчас... Ну а вы не стесняйтесь, кушайте!

Заварив чай и налив его в чашки, она уселась против него. Взяв чашку со стола, принялась дуть, чтобы чай остыл. Юноша глаз с нее не сводил и делал то, что делала она, очевидно считая, что так надо.