Ганс Носсак - Спираль

После еды и после того, как мы почистили тарелки и ложки снегом, а потом уложили их опять, трое моих спутников, как ни в чем не бывало, залезли в свои спальные мешки. А Блез взялся за приборы, которые он тащил всю дорогу, чтобы ежедневно измерять температуру и влажность воздуха и, разумеется, точно определять долготу и широту. И еще бог его знает что. Я не очень-то разбирался в этой премудрости, но всегда помогал ему, записывая цифры, которые он мне диктовал в специальную тетрадь с соответствующими графами. Так мы поступили и в тот день.

Блез относился к своим измерениям весьма серьезно. Я часто поддразнивал его. Спрашивал: какая нам разница, в какой точке мы находимся? В сущности, это нас не должно занимать. Предположим даже, что тетрадка Блеза в один прекрасный день попадет в руки исследователя, хотя это совсем не входит в паши намерения. Что тогда? Люди занесут новые данные в свои справочники и энциклопедии и раздуются от гордости, решат, что они сделали еще шажок вперед. Но это коснется только чистой науки. Простой смертный не продвинется с этими данными даже на полшажка, ведь, когда дело принимает серьезный оборот, никто не знает, зачем ему вся эта писанина. Я высмеивал также наши витаминные таблетки. Говорил, что они призваны предохранять нас от действительности, от которой не спасешься.

Но Блеза мои разговоры отнюдь не смущали; он считал необходимым использовать любые достижения современной науки, даже если в каждом отдельном случае ты знаешь - польза от этого будет лишь относительная. В качестве аргумента он приводил такой пример: люди, называемые сейчас дикарями, тоже обладали разными секретами, которые помогали им переносить невероятные перегрузки. Но я никак не мог отделаться от впечатления: Блез только потому так добросовестно относился к своим измерениям, что это вселяло в него некоторую дополнительную бодрость. Лично я был убежден, что мы будем скорее продвигаться вперед, если не станем беспрерывно оглядываться назад. Что касается Блеза, то он называл эго "романтикой навыворот".

Впрочем, обо всем этом было говорено-переговорено, наш спор стал чуть ли не такой же непременной принадлежностью послеобеденного времени, как пищеварение... Но на сей раз я не произнес ни слова. Не сомневаюсь, что Блез это заметил, по и он не проронил ни слова.

- Погода все время улучшается, - только и сказал он, когда мы закончили свою работу.

И впрямь, теперь это стало ясно без всяких приборов. На замерзшего человека мы не обращали внимания. Довольно медленно мы побрели к своим тюкам с продовольствием; как всегда, мы обложили ими палатку, чтобы придать ей устойчивость. Кроме того, если бы собаки накинулись на тюки, мы заметили бы это своевременно. Набега собак нельзя было полностью исключить. Блез несколько раз пнул ногой тюки, и я последовал его примеру. При этом опять-таки не было сказано ни слова. Потом мы залезли в палатку и закурили. Эта сигарета была, что называется, незаконная, у нас их вообще оставалось немного, по две штуки на человека в день. В первое время мы были чересчур расточительны.

Я и Блез считали, что наши спутники спят, но мы ошиблись. А может, они проснулись, почуяв запах табака. Внезапно раздался чей-то голос из спального мешка:

- Ну, а что мы будем делать с тем парнем на снегу? - Голос звучал сердито. И спрашивающий несколько раз откашлялся, сказав это.

Было ясно, что все остальные прислушиваются. Стало быть, нам так и не удалось избежать разговора об обледеневшем человеке.

Блез ответил не сразу. Довольно долго в палатке стояла гробовая тишина. Никто не торопил Блеза, да и он, очевидно, не рвался в бой.

- Завтра мы его сфотографируем, - сказал он наконец.

- А потом? - спросил тот же голос из спального мешка.

- Можно попытаться расколоть лед у него под ногами и уложить парня на снег. Для него теперь безразлично - стоит ли он или лежит. Но порядка ради, наверно, стоило бы попробовать. Впрочем, не надо притворяться. Помолчав немного, он добавил: - Сам человек не так уж важен.

- Что же важно? - спросил тот же настойчивый голос.

- Мы могли его вообще не встретить! - взорвался Блез.

Он потерял терпение, но сразу же опомнился. Его восклицание звучало в самом деле глупо, ведь, как-никак, мы встретили этого человека. И Блез заговорил снова, пытаясь вести беседу своим обычным спокойным, деловым тоном.

- Важно только то, что мы сидим у себя в палатке, сохранили здравый смысл и способны размышлять. Мы понимаем, что немало сделали.