Бранислав Нушич - Ослиная скамья (Фельетоны, рассказы)

Однажды за чаем у госпожи Маркович, где было много и других дам, хозяйка спросила его:

- Вы недавно были у госпожи Янкевич?

- Нет, - ответил он, прихлебывая чай. - По правде сказать, я избегаю, насколько возможно, бывать у нее.

- Ах, почему?

- Мне кажется, что ее муж немного ревнив!

Сказав это, он обвел глазами общество, чтобы убедиться, какое впечатление произвели его слова; в это время дамы, едва сдерживая смех, толкали друг друга ногами под столом и прикрывали лица веерами, обмениваясь насмешливыми взглядами.

В другой раз, когда он был в гостях у госпожи Савич и провел с ней наедине целый час, он сказал ей между прочим:

- Видно, что вы молоды и неопытны. Вас нисколько не смущает, что вы целый час сидите наедине с мужчиной?

- Ax! - весело рассмеялась она. - Я не смутилась бы, даже проведя с вами целый час в кровати.

Его глубоко задела эта озорная выходка, но еще больше его задело то, что госпожа Савич позднее громко пересказывала этот разговор на всех вечерах, и все очень смеялись над стариком.

Тем не менее он продолжал попытки уверить окружающих в том, во что ни одна живая душа больше не хотела верить. Однажды он даже написал, изменив почерк, анонимное письмо самому себе. Письмо гласило: "Милостивый государь! Советую вам отстать от молодой дамы с красной розой на груди, в противном случае вас ждет столкновение, которое может стоить вам жизни!" Подпись: "Умирающий от любви".

Это письмо он прочел сначала в мужском обществе, чтобы посмотреть, как это будет принято, затем принялся читать его и на вечерах, стремясь вызвать сочувствие дам.

- Хотел бы я вас попросить, господа, посоветовать мне, что делать в таком случае? - начинал он обычно разговор, а затем вынимал письмо и читал.

Разумеется, раздавался смех, самые искренние среди присутствующих говорили ему.

- Будьте совершенно спокойны, господин Томич. Тот, кто это писал, или совершеннейший осел, а ослы не умирают от любви, или, что вероятнее, нагло издевается над вами, не считаясь даже с вашей глубокой старостью, к которой мы обязаны относиться с уважением.

После таких ошеломляющих утешений удрученный господин Томич отправился домой, разорвал анонимное письмо, давшее только новый повод для насмешек, и в отчаянии бросился в кресло.

- Никто мне не верит. А что бы им стоило поверить мне? Ничего! Как свет жесток!

Он попытался утешить себя, но не мог найти утешения, и разбитый, словно после тяжелой болезни, лег в постель. Но если свет не милостив, то милостив бог. Утром, когда господин Томич проснулся, вошла, по обыкновению, его старая экономка, неся чашку кофе, чтобы заодно рассказать и все свежие сплетни. Дом, в котором жил господин Томич, был переполнен жильцами и представлял собой целый поселок, целый мирок, так что ни одного дня не проходило без событий. Экономка господина Томича собирала все события за день, редактировала их и утром, подобно утренней газете, сообщала за кофе господину Томичу. Сегодня она, между прочим, сказала ему:

- Помните маленькую девчонку, что служит наверху у Станичевых?

- Ну, помню, - небрежно сказал господин Томич, прихлебывая кофе.

- Ну... с ней приключилось.

- Что приключилось?

- Представьте, ей только шестнадцать, а уже на седьмом месяце.

- Смотри-ка, смотри-ка, пожалуйста! - рассеянно отозвался господин Томич и снова повторил: - Смотри-ка, смотри-ка, пожалуйста!

Эта девчонка так запала ему в голову, что он не обратил внимания на другие новости, которые перечисляла домоправительница, и время от времени только восклицал:

- Смотри-ка, смотри-ка, пожалуйста!

В этот момент у него возникла отдаленная, еще неясная мысль; она неотступно его преследовала, почти целый день эта девчонка не шла у него из головы.

На другое утро, когда экономка принесла ему кофе, первым его словом было:

- Что с этой девчонкой?

- Плачет, - сказала экономка.

"Ну конечно! - подумал про себя господин Томич. - Что ей еще остается, как не плакать".

Он помолчал и немного погодя предложил:

- Послушайте, скажите этой девчонке, пускай придет ко мне: я научу ее, что делать.

Экономка удивилась, но пошла, и вскоре маленькая перепуганная девчонка, вся в пятнах, словно индюшачье яйцо, вошла в комнату.

- Входи, входи, пожалуйста, я хочу научить тебя, что делать.

Девушка приободрилась и подошла ближе.

- Давно ли это случилось? - спросил господин Томич.

- Семь месяцев тому назад! - ответила девушка, будто на суде.

- Кто он?

- Студент.