Ричард Олдингтон - Все люди - враги

Он сделал, как она просила, но, когда взгляд его встретился с ее взглядом, все тело его пронизала дрожь невыразимого счастья. Он никогда не видел такого выражения на лице женщины, никогда не глядел в такие сияющие глаза, лучистые, похожие на цветы, которые словно раскрывали ему самое святая святых в ее душе. Тони смотрел в ее глаза и целовал ее; потом еще раз приподнял ее голову, чтобы снова взглянуть на это сокровенное чудо, и снова поцеловал ее.

Она закрыла глаза и чуть-чуть повернула голову, и он тотчас же откинулся на подушку, украдкой наблюдая ва ней.

- Тебе нужно, чтобы я говорила, что люблю тебя? - спросила Кэти.

- Нет.

- А мне нужно.

- Ты не сумела бы высказать и крохотной доли того, что я видел в твоих глазах.

- Ты видел?

- Да.

- Надеюсь, мои глаза были так же красивы, как твои.

- Гораздо красивее. Подумаешь, мои глаза.

- Ты их не видел.

Кэти поднялась с кровати, подошла к зеркалу и, повернувшись к Тони спиной, стала приглаживать волосы.

- Тони, - сказала она уже более обычным прозаическим тоном.

- Да?

- Тебе стоило это больших усилий?

- Наоборот. Это было чудесней всего, что я когда-либо испытал.

- Сегодня утром я благодарила тебя за то, что ты возвратил мне жизнь. Теперь я могу поблагодарить тебя за то, что ты вернул мне мою женственность.

Тони с трудом подавил клубок в горле и мог только вымолвить:

- Я рад...

Кэти умылась, попудрилась, потом повернулась к нему и весело сказала своим обычным голосом:

- Что же, мне продолжать вести тебя? Или командиру угодно снова вступить в командование своими войсками?

- Нет, он вполне удовлетворен и предпочитает оставить его в руках обер-лейтенантши.

- Тогда пойдем гулять. Который час?

- Десять минут четвертого. Подожди, я сейчас надену ботинки.

Они быстро прошли двором, чтобы избежать встречи с Баббо и Маммой, как ни приятно было их общество в другое время, сейчас им хотелось избежать его. Апрельское солнце уже припекало и, когда они вышли на единственную улицу верхней деревушки, Кэти раскрыла свой новый зонтик.

- Давай я возьму твою сумку, - сказал Тони, заметив, что Кэти несет свой полотняный мешочек для завтрака, аккуратно застегнутый булавкой.

- Нет. Это мой следующий сюрприз, хотя я боюсь, что ты скоро угадаешь, в чем дело.

- Ты не натрешь себе ноги без чулок?

- Ты чересчур догадлив, Тони! Первая часть моего сюрприза заключается в том, что мы купим себе туфли на веревочных подошвах и покупать их буду я,

- А куда мы денем наши башмаки?

- Оставим их в магазине, глупышка, а потом зайдем за ними. На этот раз ты оказался не так догадлив!

- Я нарочно подыгрывал тебе.

- Это первый раз ты солгал мне за сегодняшний день, Тони.

- Ах, не обижайте меня, - захныкал Тони, - как вы можете так поступать с бедной девушкой?

Они купили туфли на веревочной подошве и переобулись тут же, в маленькой мелочной лавочке, украшенной непременным портретом короля, глядевшего на портрет дуче с таким видом, как будто он только что проглотил какую-то гадость; у дуче было такое выражение, какое может быть у человека, когда на него при исполнении важных общественных обязанностей, от которых никак нельзя оторваться, начинает оказывать действие касторка.

- А что, у вас, в Австрии, красивый президент, Кэти? - спросил Тони, когда она вывела его из деревни.

- Нет, милый. Почему ты спрашиваешь? - Просто так - я только что мысленно снимал шляпу перед королем Георгом.

- Вот интересно. А разве у тебя есть мысленная шляпа?

- А разве ты не замечала, что я иногда говорю сквозь нее?

- Говорить "сквозь" чего-нибудь - это, вероятно, еще какой-нибудь специфический жаргон?

- Да, Кэти, это значит нести всякий вздор. Но, уверяю тебя, дорогая, это самая жалкая острота, какую я когда-либо отпускал. Такая жалкая, что оправданием может служить только то, что от любви я лишился ума.

- Ну, знаешь ли, это не комплимент - говорить, что я сделала тебя слабоумным.

- Смотри! - воскликнул Тони. - Вон ящерица.

Ты когда-нибудь ловила ящериц, Кэти?

- Нет, никогда и не пыталась. Мне было бы страшно дотронуться до нее. А если бы она начала извиваться у меня в руке, я бы, наверное, завизжала.

- Их ужасно трудно ловить, - сказал Тони внушительно. - Если пальцами, конечно, и по-честному.

Давить не разрешается. Мне еще ни разу не удалось поймать. Вот! Смотри! Тьфу! Опять промахнулся!

- Ты должен лечь и лежать смирно и не шевелиться несколько часов подряд, пока какая-нибудь ящерица сама не забежит к тебе в руку, - сказала Кэти, смеясь. - Какой ты глупый, Тони. Ты все еще не догадался, куда мы идем?