Ричард Олдингтон - Все люди - враги

- Ну, Тони, я могу это сама сделать, но только...

- Прости, что я так пристаю к тебе, дорогая, но на этот раз я тебе не уступлю. Примерь-ка еще однодва платья и сделай вид, что ты хочешь их купить, а затем посмотри материю и выбери что-нибудь. Не показывай сразу, что тебе нравится, - ты ведь знаешь всю эту здешнюю технику. Я сейчас вернусь.

Тони вышел на улицу и, пройдя несколько шагов, увидел в витрине старинное ожерелье из самоцветов, как ему показалось, в настоящей оправе. Он подумал, что оно, вероятно, очень подойдет к платью.

Во всяком случае, это была красивая вещь. Поторговавшись минут пятнадцать, Тони вышел из магазина с ожерельем в кармане, зная, что переплатил за него, но ничуть этим не огорчаясь. Ценность вещи, в сущности, определяется удовольствием, которое она может доставить.

Он застал Кэти в ее старом платье, она рылась в тканях и оживленно разговаривала с мастерицей.

- Здесь есть очень хорошенькие ткани, - возбужденно сказала Кэти, - но одного платья мне достаточно. Вполне достаточно.

Но Тони был неумолим. Он заставил ее выбрать два отреза и заказать из них платья. На все это и на споры с хозяйкой ушло немало времени, но -наконец сошлись - шелковое платье они взяли за пятьсот лир, а за остальные разговор о цене отложили до тех пор, пока заказ не будет выполнен и одобрен. Кэти взяла шелковое платье и еще раз прикинула его перед зеркалом.

- Тебе бы хотелось надеть его сейчас, - спросил Тони, - или недостатки, которых я не замечаю, так велики, что нужно их сначала исправить?

- А ты не будешь считать меня пустой модницей, если я надену его сейчас?

- Да это как раз то, чего я хочу. Вели им завернуть твое старое платье.

Кэти снова переоделась. Она стояла, поглаживая шелк и любуясь собой.

- Закрой, пожалуйста, на минутку глаза, - сказал Тони и надел ей на шею ожерелье. - Подходит? - спросил он с беспокойством. - Я условился, что если тебе не понравится, можно будет обменять на что-нибудь другое.

- Даже если бы оно было безобразно, я бы ни за что его не поменяла, потому что его выбрал ты, - сказала Кэти, украдкой целуя Тони, когда мастерица повернулась к ним спиной, - но оно чудесное и, помоему, очень подходит к платью.

- Это, пожалуй, нельзя назвать свадебным подарком, - сказал Тони. - Да я и терпеть не могу свадеб, а ты? Я имею в виду официальные. Пусть это будет моим подарком в ознаменование нашего грешного союза.

- Ты хочешь сказать - любовного союза. Я не чувствую себя грешной, я чувствую себя прекрасной и даже испытываю снисходительную жалость к остальному миру.

- Я тоже не чувствую себя грешным, - сказал Тони, - да, правду сказать, и раньше никогда не чувствовал. Со мной бывало, что я считал себя глупым, подлым или злым, что заблуждался и жалею об этом. Но как я рад, что тебе нравится это ожерелье.

Он положил ей в руку бумажку в тысячу лир и сказал:

- Заплати, пожалуйста, сама за платье. И положи сдачу в свою ,сумку. У меня в бумажнике такая куча всяких вещей, что не хватает места. Кроме того, они могут пригодиться тебе на какие-нибудь мелочи, когда меня с тобой не окажется.

Из мастерской дамского платья они пошли в бельевой магазин, который им рекомендовала мастерица. Кэти протестовала и отказывалась, но Тони настоял, чтобы она выбрала и купила себе то, что ей нравится, не обращая внимания на цену. Тони понимал, что ведет себя расточительно, но ведь человек женится не больше пяти-шести раз в жизни, сказал он Кэти, надо же им отпраздновать лучший из браков.

- Кроме того, - добавил он, когда она смущенно и нерешительно отодвинула очень красивый вышитый гарнитур, - помни, что смотреть на эти вещи придется мне, а не тебе. - Здесь он снова прибегнул к маневру с бумажкой в тысячу лир, а затем, когда они вошли в парфюмерный магазин, предоставил Кэти самой выбирать себе кремы, духи и тому подобное.

- Здесь уж ты выбирай сама, - сказал он, - мои скудные сведения в области женского реквизита уже иссякли. Я не знаю, что ты любишь. Только не стесняйся, бери все, что тебе хочется. Мне кажется, у них главным образом немецкие товары.

Когда они, смеясь и болтая, вышли с покупками на улицу, на колокольне маленькой церкви, которую Эа гордо величал своим собором, ударил колокол, и тут же к его звону присоединились колокола двух других церквей.

- Боже мой, - сказал Тони, взглянув на часы, - уже двенадцать. Как быстро пролетело утро. Нам придется взять фиакр, Кэти. Постой. Тебе ничего больше не нужно? Ах да, знаю, зонтик. Везти его отсюда с собой ни к чему, так что мы купим дешевый, который можно бросить. Пойдем.