Ричард Олдингтон - Все люди - враги

Я теперь позабочусь о ней. Считайте нас обоих на полном пансионе, а если вы будете давать что-нибудь лишнее, я заплачу, конечно.

- Да, синьор.

Хотя старушка и проявляла великодушие, снижая цену для Кэти, она все же не могла не радоваться, что все обернулось для нее так выгодно. Кроме того, итальянцам присущи черты артистизма, они любят изобилие и предпочитают делать свое дело как следует.

- Ну, кажется, все, - сказал в раздумье Тони. - Нет, постойте минутку. А что вы подаете ей к утреннему завтраку?

- Черный кофе и хлеб, синьор. - О черт!

Он вспомнил, как ненавидела Кэти пить по утрам черный кофе и как любила фрукты, мед и горячее молоко.

- Наверно, сейчас нельзя достать настоящего меду? - спросил он.

- Кажется, есть у почтальона, только очень дорогой.

- Достаньте. Если можно, в сотах. И вы должны покупать для нее венские булочки, масло, мед, фрукты и побольше молока. И чтобы оно было горячее.

Купите нам килограмм настоящего кофе, чтобы не пить эту лакричную бурду. Вот триста лир. Это покроет ее счет по сегодняшний день, а остальное пойдет на то, что я просил вас покупать для нас к завтраку. Постарайтесь достать все это. Рассчитываться вы будете со мной после. Шш! Она идет!

- Вы похожи на двух заговорщиков, - сказала, выходя из-за изгороди, Кэти. - Я еще издали услышала ваш страшно трагический шепот.

- Я думаю, ты догадалась, - сказал Тони, - что мое имя Борджиа, а это моя дочь Лукреция, так что сама понимаешь, что тебя ждет.

- Можно подавать, синьорина? - спросила старуха.

- Сию минуту, - сказал Тони, - subito [Сейчас (итал.)], - и поанглийски добавил Кэти: - Я сбегаю наверх умыться, но если бы я ей сказал "через две минуты", она растянула бы их еще на полчаса.

Когда он вернулся, Кэти стояла у стола, разматывая бесконечной длины нитки, которыми были связаны букетики цветов.

- Как они прелестно украсили стол! - воскликнула она.

- Отчасти. Но самое убранство стола целиком дело рук старухи. Она душка. Если ты меня отвергнешь, Кэти, я убегу с ней.

- Тогда Баббо подстрелит тебя из-за дерева. Тут ведь рядом Сицилия, и у них до сих пор существует вендетта. Бедные цветы, как их ужасно туго стянули.

Они не могут дышать, у меня от этого такое чувство, как будто у меня вокруг груди обвилась громадная змея.

- Это дух неоклассицизма, - пояснил Тони. - Все точно, крепко и аккуратно, и никаких глупостей насчет природы.

- Ну, вот, - сказала Кэти, встряхивая освобожденные цветы. - Теперь они чувствуют себя лучше.

Тебе нравятся эти маленькие дикие цикламены, Тони?

- Очень. Один английский поэт говорит, что они похожи на уши борзой. А по-моему, они похожи на девушек, стремительно бегущих против ветра, с опущенными головами.

Тони отошел назад и выглянул во двор, не идет ли кто-нибудь, а затем вернулся под густую зеленую ограду. Кэти усердно распутывала нитки, высвобождая цветы, трогая их кончиками своих нежных пальцев, как будто цветы и в самом деле были живые.

Он заметил, что она переменила платье и надела маленькую ниточку кораллов. Расправляя цветы, она тихонько напевала, как бессознательно делают люди, когда они счастливы. Но как же она исстрадалась, какие муки пришлось ей вынести, если даже в счастливом настроении лицо ее сохраняло скорбное выражение. Тони подумал, что и он по временам бывает довольно мрачен. А как мало было им нужно от своих ближних - только чтобы их оставили вдвоем в покое.

- Кэти!

Он подошел к ней и взял ее за руки. Она вопросительно подняла на него глаза.

- Ты думаешь о том, Кэти, что мы одни здесь с тобой на Эа и солнце сияет?

- Я почти ни о чем другом и не думала, пока была наверху, и сейчас, когда распутывала эти цветы.

- И что нам нет никакой надобности расставаться?

Она не ответила, и он увидел, как в ее глазах мелькнул тот же мучительный страх, который он заметил уже раньше, - страх человека, так жестоко израненного жизнью, что он не смеет мечтать о счастье. Тони нагнулся и поцеловал ее, потому что ему захотелось ее поцеловать. Кроме того у него не хватало слов, чтобы произнести те обещания, которые ему хотелось ей дать. "Влюбленный - самый целомудренный из мужчин, - подумал Тони, - ; ему нужна только одна женщина". Они оторвались друг от друга, услыхав прихрамывающие шаги и стук деревянных сандалий Маммы на посыпанной щебнем дорожке, и поспешно сели за столик, улыбаясь друг другу.

Этот завтрак показался Тони самым замечательным из всех завтраков в его жизни. Конечно, дело было не в вине и не в кушаньях, хотя Баббо по мере своих сил помогал богам колдовать над салатом из омаров, перепелами, молодым горошком и необыкновенным сыром, грушевидным калабрийским копченым сыром из молока буйволицы. Нет, и даже не в голубом небе над тихим садом, полным благоухания цветущих лимонов и роз. А в том, как все это ощущалось благодаря присутствию Кэти. Он вспомнил шартрскую фреску, - мужчину и женщину, садящихся за общую трапезу рядом. Он тогда почувствовал в них что-то величественное и священное. Но в то же время он изумился наплыву самых разнообразных чувств, которые накатывались на, него волнами.