Сергей Маненков - Дѣти времени и другие рассказы из жизни рабочих

Воскресенье. Было около девяти часов утра. По большому фабричному двору то и дѣло ходили рабочіе. Нѣкоторые шли за ворота на улицу, большинство же шло во двор, направляясь в глубь двора, к виднѣвшемуся двухэтажному зданію, тоже похожему на фабрику, но называвшемуся спальней. Многіе, что шли во двор, возвращались от ранней обѣдни. Они были голодны, как волки, и каждый нес какой-либо сверток или пакет, наполненный каким-либо с'ѣстным продуктом, владѣлец коего заранѣе предвкушал удовольствіе наполненія им желудка за утренним чаем.

Сегодня батюшка задержал их долѣе обыкновеннаго на цѣлых полчаса. Он говорил проповѣдь «О вредѣ соціализма», называл их волками в овечьей шкурѣ, смутьянами и бунтовщиками. В заключенье сказал, чтобы не брать и не читать никаких книг от тѣх людей, которые непочтительно выражаются о священствѣ и начальствѣ, и остерегаться тѣх людей, которые в церковь не ходят.

Под впечатлѣніем вышесказаннаго, они шли, оживленно разсуждая о только что слышанном, и, соглашаясь вполнѣ с рѣчью батюшки, у нѣкоторых срывались довольно нелестныя фразы и пожеланія по адресу соціалистов. Болѣе же торопливые или голодные уже бѣжали с кувшинами и чайниками за кипятком в кухню.

В кухнѣ около самой двери, стоял огромный куб, вдѣланный в кирпичныя стѣны. Видна была только блестящая мѣдная крышка, чуть поменьше велосипеднаго колеса. Повар, или кухарь, как его называли рабочіе, здоровый и крѣпкій мужчина с черной окладистой бородой, в которой, точно серебряный нитки, бдестѣли сѣдые волосы. Он только что долил куб, а теперь, стоя согнувшись на колѣнях, подбрасывал дрова в небольшое отверстіе топки, прикрякивая за каждым брошенным полѣном, от неудобнаго положенія. Отверстіе топки было сдѣлано всего на одну четверть аршина от пола. Но вот, бросив послѣднее полѣно, он сплюнул в отверстіе топки и встал с колѣн, вынул из кармана засаленной куртки синій платок с бѣлыми горошенками и стал вытирать вспотѣвшее лицо.

Нѣсколько человѣк стояли около куба, ожидая когда вода в кубѣ закипит. Подросток мальчик лѣт пятнадцати, Яша (как его всѣ называли), развитой и бойкій малый, подскочил к повару, спрашивая:

— Скоро поспѣет, дядя Егор?

— Не только что поспѣл, а давно переспѣл твой дядя Егор, — отвѣтил повар.

Всѣ окружающіе дружно засмѣялись.

— Хотѣл бы я видѣть, как то ты поспѣешь, — добавил повар, набивая трубку табаком.

Яшка, замѣтив свою ошибку, покраснѣл, как рак, но не потерял духа. Он был из тѣх, что в карман за словом не лѣзут. К тому же он был мастер пѣть частушки и отчаянный плясун. Он гордился этим. Его уважали всѣ его товарищи, да и постарше его ребята считали его за равнаго себѣ. В виду всего этого он чувствовал, что он, «Яшка», осмѣян и унижен; ему хотѣлось сказать какую-нибудь колкость, чтоб противник почувствовал, как непріятно быть осмѣянным. Он тряхнул головой, сдѣлал шаг вперед и отвѣтил:

— Поживем — увидим, куда мы доѣдем; вы же поспѣвали, а зачѣм — не знали!..

— Как это не знали, молокосос!.. Тоже учить лѣзет!..

— Да так, — задорно продолжал Яшка, — многіе старики и теперь говорят, что земля то на трех китах держится. А по нашему, так вот она как вертится… Он поставил лѣвую ногу на правую, и на правом носкѣ, как волчок, перевернулся два раза; затѣм, топнув лѣвой ногой об пол, посмотрѣл помутившимися глазами на Егора, и, ударив в дно большого жестянаго чайника, точно в бубен, проговорил: видѣл?..

— Тфу, ты, пострѣл! — проворчал Егор, направляясь на другой конец кухни, гдѣ была его комната.

Кто-то крикнул: «куб поспѣл!»

Егор, нехотя, повернулся, подошел к кубу, и открыл клапан на крышѣ. Пар, с шумом и шипѣньем, вырывался из отверстія, скрываясь в огромном колпакѣ над кубом.

Рабочіе, спѣша, толкаясь, и, ругаясь, становились в очередь, подходя к крану и наполняя свои чайники и кувшины.

В кухнѣ стояло нѣсколько длинных столов, с такими же длинными скамейками; за нѣкоторыми столами, группами по два, три и четыре человѣка, сидѣли рабочіе и пили чай. От одного стола встал молодой человѣк. Он был средняго роста, с красиво закрученными темнорыжими усами, круглым лицом и сѣрыми проницательными, умными глазами. Назывался он Семен Матвѣев Аверьянов. Компаніон его по чаепитію был молодой человѣк с безусым лицом и свѣтлыми, точно льняными волосами, тоже круглолицый, с задорно вздернутым кверху носом, с ямочками на щеках и подбородкѣ. Это был веселый парень. Он так заразительно мог смѣятьея, а лицо его во время смѣха было такое веселое и емѣдіное, с совершенно как-бы защуренными глазами, что казалось, что у него смѣется все в отдѣльности: смѣялся нос, задранный кверху, смѣялись ямочки на щеках и подбородкѣ и сам подбородок, смѣялись свѣтло-голубые глаза, открывающіеся до нормальнаго положенія, только во время передышки, когда он набирал воздух, чтобы снова разразиться, всѣх заражающим смѣхом. Назывался он Тихоном Ивановичем Рогулиным. Они называли друг друга по фамиліи.