Лео Перуц - Шведский всадник

- Ты хотел бежать? - сердито спросил охранник. - Ну что ж, раз так, то ты получил по заслугам.

Он осветил фонарем лицо Безымянного. На щеках и губах у того виднелись синеватые тени близкой смерти. Поставив фонарь на землю, охранник сказал:

- Лежи смирно и не шевелись! Я сейчас позову фельдшера!

Безымянный знал, что с ним все кончено и никакой фельдшер ему не поможет. У него было одно-единственное желание. Кто-то должен сообщить его дочурке, что ее отец умер. Нельзя, чтобы ребенок думал, будто он забыл о ней. И он принялся беззвучно твердить "Отче наш", надеясь, что хотя бы в этом Бог поможет ему.

- Не надо фельдшера, - прошептал он, услышав приближающиеся шаги. Позовите священника...

Шаги зазвучали совсем рядом, потом вновь удалились, а потом он с трудом открыл глаза и увидел склонившуюся над собой фигуру в коричневой рясе.

Он сделал слабую попытку приподняться.

- Отец мой! - прохрипел он. - В моем сердце накопилась память о многих злых делах... Я хочу исповедаться...

- А, так это ты, атаман! - услышал он знакомый голос. - Вот так встреча! Ну что, приятно тебе лежать в грязи, разбитому, как святой Стефан27? Приготовься к смерти, атаман, у тебя осталось очень мало времени!

Безымянный опустился на спину и бессильно закрыл глаза. Он узнал этого человека; то был беглый монашек Фейербаум. Он прекрасно знал цену такому "исповеднику".

- Прощайся с миром! - наставлял его беглый монах. - В нем все - обман, и радости его ничтожны. Но скажи, куда ты дел свои деньги, где зарыл свое богатство? Да ладно, не возьмешь же ты его с собой в вечность!

Едва разглядев рожу Фейербаума, Безымянный понял, что ему придется умереть без исповеди. Его прежнего подручного интересовало только одно где можно было разжиться гульденами и дукатами, которые когда-то пошли в долю атамана.

- Смотри, атаман, как бы тебя не поглотило адское пламя... Не будь же таким упрямым и непреклонным! - увещевал его между тем мерзавец в рясе. Пусть твое золото послужит еще одному человеку на земле, а тебе оно уже не нужно. Отвратись от него, и душа твоя воспрянет в небеса, как жаворонок поутру! Атаман слабо усмехнулся.

- Что, хочешь сыграть с дьяволом?! - бросил ему Фейербаум. - Сделай доброе дело хотя бы в свой последний час, скажи, где ты зарыл свои деньги, и дьявол отступит от тебя, а Господь протянет длань спасения!

Безымянный молчал.

- Ах так! Ну тогда ступай в бездну! - злобно заорал расстрига. - И пусть десять тысяч чертей мучают там твою поганую душу!

Умирающий уже не слышал его. Над ним молча склонилась другая фигура ангел с мечом из давнишнего сновидения.

"Это ты? - произнес Безымянный, не шевельнув губами. - Выслушай меня! Я часто думал о смысле того видения о суде Господнем, но я не мог понять, это было слишком трудно для меня... Теперь я, кажется, понимаю. Ты тогда молился за меня, так сделай это и сейчас. Я хочу одного: пусть моя дочь, моя милая кроха, не подумает, будто я ее предал, когда я перестану приходить к ней. Ты ангел, ты все можешь, так скажи ей, что я умер... Пусть она поплачет и утешится - ведь все на земле рано или поздно умирают, - но пусть она не думает, что я забыл ее. Я не хочу этого. Я очень хотел искупить мои грехи... Пусть она читает "Отче наш" в мою память..."

Ангел смерти поднял свой светлый взор к звездам. Долгое время он стоял, подобный невесомой тени, а потом, не глядя, коснулся лба атамана и опустил к нему свое строгое и доброе, свое всепрощающее лицо. И тогда свет навеки погас в глазах Безымянного.

* * *

На следующий день, около полудня, в имение Торнефельдов прискакал шведский офицер с рукой на перевязи и рассказал домочадцам о битве под Полтавой, где свежая армия царя Петра неожиданно пришла на выручку крепости и в жестоком трехчасовом бою наголову разгромила шведское войско. Раненый король бежал, за ним потянулись те, кто остался в живых (почти все они потом сдались Меньшикову у Переволочной на Днепре). Среди множества убитых - цвет и гордость шведской конницы, полковник Христиан фон Торнефельд...

Мария-Агнета оцепенела от горя. Она едва понимала, что происходит вокруг. Боль ее была слишком сильна, чтобы она могла плакать.

Лишь потом, когда она осталась одна в комнате, из груди ее вырвался пронзительный, звериный крик, а из глаз неудержимо хлынули слезы.

Вечером она попросила привести к ней дочку. Когда горничная ввела в комнату Марию-Христину, мать схватила ее на руки и, плача, покрыла ее личико поцелуями.

- Дитя мое! - пролепетала она сквозь слезы. - Твой отец погиб на войне, и мы больше никогда его не увидим. Уже три недели, как он лежит в земле под стенами далекого русского города... Кажется, город называется Полтава... Так что сложи ручки и помолись Богу за его душу. Читай "Отче наш"!