17. Арзамасцам. 20-е числа сентября 1820 г. (?) Кишинев. (Черновое)
В лето 5 от Липецкого потопа - - [м<����ы>, превосходительный Рейн и] жалобный сверчок, на лужице города Кишенева, именуемой Быком, сидели и плакали, воспоминая тебя, о Арзамас, ибо благородные [гуси] величественно барахтались пред на<����шими> глазами в мутных водах упомянутой. Живо представились им ваши отсутствующие превосходительства, и в полноте сердца своего положили они уведомить о себе членов православного братства, украшающ<����его> берега Мойки и Фонтанки
18. H. И. Гнедичу. 4 декабря 1820 г. Каменка.
Вот уже восемь месяцев, как я веду странническую жизнь, почтенный Николай Иванович. Был я на Кавказе, в Крыму, в Молдавии и теперь нахожусь в Киевской губернии, в деревне Давыдовых, милых и умных отшельников, братьев генерала Раевского. Время мое протекает между аристократическими обедами и демагогическими спорами. Общество наше, теперь рассеянное, было недавно разнообразная и веселая смесь умов оригинальных, людей известных в нашей России, любопытных для незнакомого наблюдателя. - Женщин мало, много шампанского, много острых слов, много книг, немного стихов. Вы поверите легко, что, преданный мгновенью, мало заботился я о толках петербургских. Поэму мою, напечатанную под вашим отеческим надзором и <����при> поэтическом покровительстве, я не получил - но сердечно благодарю вас за милое ваше попечение. Некоторые -ра Сына доходили до меня. Видел я прекрасный перевод Андромахи, которого читали вы мне в вашем эпикурейском кабинете, и вдохновенные строфы:
Уже в последний раз приветствовать я мнил
и проч.
Они оживили во мне воспоминанья об вас и чувство прекрасного, всегда драгоценное для моего сердца - но не примирили меня с критиками, которые нашел я в том же Сыне Отечества. Кто такой этот В., который хвалит мое целомудрие, укоряет меня в бесстыдстве, говорит мне: красней, несчастный? (что между проччим очень неучтиво), говорит, что характеры моей поэмы писаны мрачными красками этого нежного, чувствительного Корреджио и смелою кистию Орловского, который кисти в руки не берет, а (22) рисует только почтовые тройки да киргизских лошадей? Согласен со мнением неизвестного эпиграммиста - критика его для меня ужасно как тяжка. Допрощик (23) умнее, а тот, кто взял на себя труд отвечать ему (благодарность и самолюбие в сторону), умнее всех их. В газетах читал я, что Руслан, напечатанный для приятного препровожденья скучного времени, продается с превосходною картинкою - кого мне за нее благодарить? Друзья мои! надеюсь увидеть вас перед своей смертию. Покаместь у меня еще поэма готова или почти готова. Прощайте - нюхайте гишпанского табаку и чихайте громче, еще громче. Пушкин.
Каменка 4 декабря 1820
Где Жуковской, уехал ли он с ее в.<����ысочеством>? Обнимаю с братским лобзанием Дельвига и Кюхельбекера. Об них нет ни слуха ни духа - журнала его не видал; писем также.
Мой адрес: В Кишенев - Его пр.<����евосходительству> Ивану Никитичу Инзову.
ПЕРЕПИСКА 1821
19. В. Л. Давыдову (?). Первая половина марта 1821 г. Кишинев (?). (Черновое) (24)
Уведомляю тебя о происшедствиях, которые будут иметь следствия, важные не только для нашего края, но и для всей Европы.
Греция восстала и провозгласила свою свободу. Теодор Владимиреско, служивший некогда в войске покойного князя Ипсиланти, в начале февраля ныняшнего года - вышел из Бухареста с малым чис<����лом> вооруженных арнаутов и объявил, что греки не в силах более выносить притеснений и грабительств туре<����цких> начальников, что они решились освободить роди<����ну> от ига незаконного, что <����нам>ерены платить только подати, <����н>аложенные правительством. Сия прокламация <����встр>евожила всю <����Молд>авию. К.<����нязь> Суццо и <����русской> консул н<����апрас>но хотели удержать р<����аспростра>нения бунт<����а> - пандуры и арнауты от<����овсю>ду бежали к смелому Владимиреско - и в несколько дней он уже начальствовал 7000 войска.
21 февр<����аля> генерал князь Александр Ипсиланти - с двумя из своих братьев и с кня.<����зем> Георг.<����ием> Кан<����такузеном> прибыл в Яссы из Кишенева, где оставил он мать, сестер и двух братий. Он был встречен 3 стами арнаутов, кн.<����язем> Су.<����ццо> и р.<����усским> к<����онсулом> и тотчас принял начальство города. Там издал он прокламации, которые быстро разлилися повсюду - в них сказано - что Феникс Греции воспрянет из своего пепла, что час гибели для Турции настал и проч., и что Великая Держава одобряет подвиг великодушный! Греки стали стекаться толпами под его трое знамен, из которых одно трехцветно, на другом развевается крест, обвитый лаврами, с текстом сим знаменем победиши, на третьем изображен возрождающийся Феникс. - Я видел письмо одного инсургента - с жаром описывает он обряд освящения знамен и меча князя Ипсиланти - восторг духовенства и народа - и прекрасные минуты Надежды и Свободы...
Читать дальше