Ричард Райт - Черный

- Вроде выгорело с твоей работой, - говорит. - Выучишься их ремеслу. Но смотри не зарывайся. Помни - ты черный. Завтра и начнешь.

- А сколько мне будут платить?

- Для начала пять долларов в неделю, а если придешься ко двору, прибавят.

Надежды мои встрепенулись и ожили. Ну вот, не так уж все, оказывается, плохо. Освою ремесло, смогу дальше учиться... Я сказал Григгсу, что согласен, и обещал быть тише воды, ниже травы.

- Ты будешь работать у янки, все пойдет на лад, - сказал он.

В оптическую мастерскую я пришел задолго до открытия. Стоял на улице и повторял себе, что должен быть почтительным, должен обдумывать каждое свое слово, каждый шаг, говорить "да, сэр", "нет, сэр" и вообще вести себя так, чтобы белые не подумали, что я тоже считаю себя человеком, как и они. Вдруг ко мне подошел какой-то белый.

- Тебе чего? - спросил он.

- Пришел на работу, сэр, - отвечал я.

- А, ну пойдем.

Я поднялся следом за ним по лестнице, он отпер мастерскую. Я немного нервничал, но потом, глядя на этого молодого белого, успокоился, сел и положил шляпу себе на колени. Вошла белая девушка и принялась стучать на машинке. Потом пришел еще один белый, тощий и седой, поздоровался и исчез за дверью напротив. Наконец появился высокий белый с красным лицом, кинул на меня быстрый взгляд и сел за стол. По его энергичной манере было сразу видно, что он - янки.

- Стало быть, ты наш новый рассыльный? - спросил он.

- Да, сэр.

- Сейчас я разберу почту, и мы побеседуем, - дружелюбно сказал он.

- Да, сэр, - ответил я чуть ли не шепотом, чтобы изгнать из голоса малейший оттенок агрессивности.

Через полчаса мистер Крейн подозвал меня к своему столу и стал подробно расспрашивать, какие предметы я изучал в школе, в каком объеме знаю математику. Услышав, что я два года занимался алгеброй, он с удовлетворением кивнул.

- Хочешь научиться точить и шлифовать линзы? - спросил он.

- Очень, сэр. Лучшего и не придумаешь, - сказал я.

Он объяснил, что хочет обучить шлифовальному делу негра, будет помогать ему, опекать. Отвечая, я старался убедить своего хозяина, что постараюсь быть достойным его забот. Он подвел меня к секретарше и сказал:

- Познакомьтесь с Ричардом. Он будет у нас работать.

Потом мы пошли в комнату за кабинетом - там оказался настоящий цех, стояло множество каких-то станков, покрытых красной пылью.

- Рейнольдс, - обратился мистер Крейн к молодому белому, познакомьтесь, это Ричард.

- Это ж надо, кто бы мог подумать! - И Рейнольдс добродушно захохотал.

Мистер Крейн подвел меня к другому белому, тому, что был постарше.

- Торп, познакомьтесь с Ричардом, он теперь работает у нас.

Торп поглядел на меня и кивнул. Мистер Крейн рассказал им, какие у меня будут обязанности, и попросил, когда я освоюсь, понемногу ввести меня в курс дела, объяснить, как работают станки, как точат и шлифуют линзы. Они кивнули в знак согласия.

- Отлично, Ричард, а теперь мы посмотрим, как ты умеешь убираться, сказал мистер Крейн.

Я взял веник и тряпку и принялся мыть, тереть и скрести, пока мастерская и кабинет не заблестели.

После обеда, управившись с уборкой, я разносил заказы. Когда выпадала свободная минута, смотрел, как белые обтачивают на станках линзы. Они мне ничего не говорили, я тоже молчал. Прошел день, другой, третий, прошла неделя, и я получил свои пять долларов. Прошел месяц. Я ничему не научился, и никто не изъявлял желания учить меня. Как-то после обеда я подошел к Рейнольдсу и попросил объяснить, как он работает.

- Ты что это, негр, хочешь показать, какой ты умный? - спросил он.

- Нет, сэр, - отвечал я.

Я был озадачен. Может быть, Рейнольдс просто не хочет со мной возиться? Ну и бог с ним. Я подошел к Торпу и напомнил ему о желании хозяина научить меня их ремеслу.

- Негр, ты, кажется, считаешь себя белым, а?

- Нет, сэр.

- А ведешь себя, как будто ты белый.

- Я просто хотел сделать, как мне велел хозяин, - ответил я.

Торп поиграл кулаком у меня перед носом.

- Эту работу могут делать только белые, - сказал он.

С этого дня они ко мне переменились. Утром больше не здоровались, называли меня черномазой сволочью, если я чуть-чуть замешкаюсь. Я молчал и старался не озлоблять их еще больше. Но однажды Рейнольдс подозвал меня к своему станку.

- Эй, черномазый, думаешь, ты когда-нибудь выбьешься в люди? злорадно, с расстановочкой проговорил он.

- Я не знаю, сэр, - ответил я, глядя в сторону.

- Интересно, о чем думают негры? - спросил он.

- Не знаю, сэр, - сказал я, по-прежнему не глядя на него.