Евгений Лучковский - Опасная обочина

Начальник колонны язвительно усмехнулся:

— А я по рации вызову инспектора Савельева. Знаешь нашего участкового? И отдам тебя под суд. И все дела.

— У меня путевка есть, подписанная вами, — еще пыталась исправить положение Паша.

Стародубцев пренебрежительно пошевелил пальцами неподалеку от обвисшего уса.

— Порви ее, — сказал он. — И вообще покинь мой кабинет, пока я в хорошем расположении.

«Кабинет», — это было сказано громко, но Паше все же пришлось покинуть то помещение, которое начальник колонны величал кабинетом.

На кухню под начало тети Дуси она не пошла, а весь день проходила за Стародубцевым по его воеводским владениям, которые, надо сказать, занимали не один гектар лесотундры или тайги, что для нашего повествования особого экологического значения не имеет, поскольку там встречается и то, и другое. Особое значение в данном случае имело то, что хозяйство Стародубцева было достаточно большим.

Гоняясь за Стародубцевым, Паша один раз даже заплакала, но начальник колонны пререканий не любил и к трудовой дисциплине в условиях, приравненных к Крайнему Северу, впрочем, как и в других условиях, относился очень серьезно.

В этот день «трассовый чай» на трассу подан не был. Пашка конечно же могла бы завести двигатель без ключа, «напрямую», как говорят водители-профессионалы. Но начальник колонны, покинув свой «кабинет» вслед за Пашкой-амазонкой, ничуть не опасаясь урона своего авторитета, самолично отвернул краник двигателя кунга-«зилка» и слил из радиатора всю имевшуюся в наличии воду. Конечно, можно было бы залить в радиатор другую воду, но жест начальника был достаточно серьезным, чтобы можно было ему противостоять, не ожидая серьезных последствий.

Водители, возвращающиеся из дневной смены, встречая по дороге Пашу, не доставившую «трассовый чай», кто с улыбкой, а кто и серьезно спрашивали, почему она загубила такую хорошую традицию, на что Паша недобро стреляла глазами и никому никакого ответа не давала.

В конце концов ей встретился Баранчук.

— Привет, землячка, — буркнул он на ходу и хотел уже было пройти, но что-то его остановило.

Остановилась и Паша. Баранчук глянул на неё с деланной неприветливостью.

— Чего глаза красные? — спросил он.

Тут она совершенно по-детски зашмыгала носом и разревелась второй раз за сегодняшний день.

— Начальник ваш… у-у-у-…. клю-у-учи отобрал… как у девчонки какой….

Баранчук едко усмехнулся, хотя, как и большинство мужчин, не переносил женского плача.

— Какие ключи? — спросил он с участием. — От квартиры, в которой деньги лежат?

— При чем здесь ква-а-ртира?! — ревела Пашка, заливаясь слезами. — От ЗИ-И-ИЛа ключи, от моего…

— А за что?

— Я-а… к нему-у… приставала, чтобы он меня на трассовый са-а-мосвал перевел… а он совсем отобрал… И еще велел к тете Дусе идти…

Баранчук знал характер своего начальника, его мягкий нрав. Однако сердце Эдика от такой несправедливости дрогнуло, а желание быть добрым и сильным нахлынуло исподволь.

— Не беда, — сказал он. — Хочешь, я тебе свой МАЗ отдам?

Глаза у Пашки высохли.

— Как… отдашь?

Баранчук снисходительно улыбнулся изумленной девушке:

— Очень просто. Пошли.

Они двинулись к автопарку. На площадке снова было почти свободно: вторая смена укатила на трассу, лишь стоял у снежного бруствера МАЗ Баранчука да двое водителей, подсвечивая себе переноской, возились под капотом «Татры». Двигатель МАЗа ворчал на малых оборотах.

— Ты когда-нибудь за рулем этого «лайнера» сидела? — спросил Эдуард невзначай.

Девушка на секунду-другую замешкалась с ответом.

— Нет… — едва слышно, но все-таки честно выдохнула она. — А что?

Баранчук спокойно кивнул:

— Да так, ничего. Не волнуйся… — ровным голосом сказал он. — Ты же, как и все мы, водитель-профессионал, а значит, должна сесть за руль любой машины и тут же ехать.

— Конечно, — закивала она, хотя и с тревогой во взоре.

Он распахнул перед ней водительскую дверцу.

— Садись.

— А ты?

— И я.

Он обошел вокруг и сел на место пассажира. Пашка последовала его примеру и довольно ловко забралась в кабину, несмотря на небольшой свой рост и мешковатый полушубок. Маленькими ладошками она уцепилась за руль и подвигала ногами, примериваясь к педалям — достанет ли. Ну до педали сцепления она еще кое-как доставала, до педали тормоза — хуже, а до акселератора — дудки. Тогда она поискала рычаг регулировки сиденья, но там, где она его искала, рычага не оказалось. Пашка вновь с тревогой посмотрела на Эдика. Но Баранчук сидел, спокойно глядя в лобовое стекло, с видом опытного, но доброжелательного инструктора, не замечающего нервной суетливости ученика, тем самым давая ему прийти в себя и без эмоций приступить к делу. Пашка все еще нервно ерзала.