Иштван Рат-Вег - Комедия книги

"Ибо взглянем на приветствия, любезные прихожане; не правда ли, вы и сами находите предосудительным, что они, подобно всему прочему, подвластны влиянию моды? В прежние времена, ежели встречали кого-то старше себя и хотели выказать ему свое почтение, то говорили: "Слава Иисусу Христу",-- он же отвечал: "Во веки веков". Позднее люди стали отвыкать от этого и уже желали друг другу только доброго утра или доброго вечера; теперь же при встрече ни Господь, ни какое другое доброе пожелание нейдет на ум, а уж издалека тянут руку и кричат: "Привет, Пишта!"". Капеллан еще не успел закончить проповеди, а бочка была уже откупорена. В Трансильвании тоже был знаменитый проповедник, похожий на Андраша Блашковича,-- монах ордена миноритов Витус Сакачи. Однажды он читал в Торде проповедь о необдуманных, скоропалительных суждениях. Во время службы прихожане с великим разочарованием отметили, что известный своим красноречием священник говорит не по памяти, а постоянно заглядывает в бумажку. Такого в тордайской церкви еще не бывало. Когда же проповедь доплелась до бичевания шпаргалок, а оратор стал запинаться пуще прежнего, вытянутые от удивления физиономии расплылись в улыбки, послышался смех. Отец Витус, который только того и ждал, отложил бумажку.

"Так вот, любезные мои братья и сестры, из приведенных примеров вы, очевидно, поняли, ко сколь вредоносным, сколь роковым последствиям может привести поспешное суждение. И все же примеры не пошли вам впрок, ибо уже в следующую минуту вы попались: вы осудили Витуса за то, что он читает по бумажке. Так вот извольте убедиться, что вы поторопились и осудили меня неправо, ибо (тут он показал листок) на этом листке нет ни единой буквы, это просто чистый листок. Так судит мир, так судят тордайцы! Аминь".

Не таким знаменитым, как Андраш Блашкович и Витус Сакачи, но все же известным благодаря своим необычным проповедям был капеллан вацской епархии Пишта Сюч (См. кн. И. Бабика, 1, с. 191-- 192). Примечательно, что он использовал те же методы убеждения, что и отец Витус: предпочитал наглядный способ всем прочим. Однажды он попал в местечко, где народ сквернословил самым что ни есть безбожным образом и не внимал никаким увещеваниям. Пишта Сюч нашел метод лечения. В воскресенье он поднялся на кафедру без евангелия и, не прочитав молитвы, тут же начал безобразно ругаться. Проклятья и поношения так и сыпались из него -- ах, сукины дети, песье отродье, чтоб вам сгинуть, пораскрывали пасти-то, да пошли вы все... и т. д., и т. п. К счастью, венгерский язык богат смачными и энергичными выражениями, так что дело не стопорилось и полусонных прихожан удалось -- таки расшевелить непрерывным потоком ругательств. Они прислушивались все внимательнее, переглядывались все настороженнее, постепенно утверждаясь во мнении, что проповедник сошел с ума, старушки часто крестились. Наконец оратор угомонился и с силой хлопнул ладонью по перилам кафедры:

"Не правда ли, никчемные негодяи, вы затрепетали от страха, что на вас сейчас обрушится церковный свод, когда услышали от священника такую чудовищную ругань,-- так почему же вы не думаете об этом, когда из ваших поганых уст исторгаются подобные мерзости?"

Подготовив таким образом почву, он славно их обработал. Рты прихожан так и остались разинутыми, но с тех пор они уже не исторгали ругательств. Будто бы.

Трудно все-таки подстроиться к образу мыслей и вкусу простого деревенского народа. Йожеф Бабик упоминает в своей книге монаха-иезуита, на чьи проповеди прихожане перестали ходить, жалуясь, что он выражается слишком возвышенно, они, мол, его не понимают.

-- Что ж, приходите завтра, завтра как-никак страстная пятница, я постараюсь говорить просто, чтобы вы меня поняли.

На другой день церковь была заполнена. Проповедь началась так:

"Когда Иисус Христос испустил дух на кресте, богатый крестьянин из Аримафеи Иосиф и деревенский нотариус Никодим пришли к Пилату и приветствовали его: "Слава Иисусу Христу, дай Вам Бог доброго вечера, господин управляющий...-- Во веки веков! И вам того же, с чем пожаловали, любезнейшие?..-- Да вот искали достоуважаемого господина управляющего, чтобы спросить, не изволите ли разрешить по всем правилам предать земле Иисуса из Назарета, почтенного человека...-- Ничего не имею против, любезнейшие...-Тогда не изволите ли дать записку..." Получив письменное разрешение, они надлежащим образом поблагодарили и отправились затем в иерусалимскую аптеку. Там Иосиф купил благовоний, а Никодим тем временем выторговал у лавочников кусок отменного белого полотна. Вдруг они вспомнили, что нужны еще сапоги, тут-то дело и застопорилось, потому что все как один иерусалимские сапожники были на ясбереньской ярмарке..."