Иштван Рат-Вег - Комедия книги

"Люба мне такая женщина, которая стройна, деликатна и принаряжена, как добрый скакун. Сколь возрадуется сердце мужчины, когда дома его встретит сей достойный любви ангел, поцелует, приласкает белой ручкой, поставит перед ним разные закуски, хорошо зажаренное мясо, да сядет рядом и спрашивает: "Какой кусочек тебе отрезать, душа моя?" Сии медоточивые, сладкие речи, конечно, взбодрят сердце каждого человека. Но совсем другое дело, когда дома вас поджидает ветхая, скрипучая колода, сточившийся рашпиль, грызливая кошка, злобная медведица, которая все время ворчит, хлопает дверьми -- бум, бум, бум, у которой физиономия -- как совиное гнездо, которая корчит рожи, будто варит мерзостный суп для адова племени. Нет, такая мне не люба, пусь ее дьявол приголубит".

Была ли пасторша на проповеди -- неизвестно. Самую большую популярность из простонародных венгерских проповедников снискал эркский приходской священник Андраш Блашкович (1749-- 1825), которого современники называли "венгерским Абрахамом-а-Санта-Клара" (Arnothi. Az erki pap. Eger, 1883 (Арноти. Эркский священник, Эгер, 1883). Arnothi. Blaskovics Andras neh. erki plebanos, a "ma-gyar Abraham a Sancta Clara" iinnepi egyhazi beszedei (Eger, 1894) (Арноти. Праздничные проповеди эркского приходского священника Андраша Блашковича, "венгерского Абрахама-а-Санта-Клара". Эгер, 1894). Под псевдонимом скрывается Игнац Сабо, профессор Академии права г. Эгера). Как мне кажется, не вполне заслуженно, ибо его талант не столь блистателен, как у его венского коллеги. Он был более посредственным оратором, к тому же простым деревенским священником, так что не позволял себе распаляться до тех высокопробных сквернословии, которыми придворный проповедник тешил, бывало, изысканное венское общество. Не все истории о Блашковиче достоверны. Наверняка вымышлена, например, история об украденной свинье. У одного бедного прихожанина украли свинью. Блашкович обещал отыскать ее. На следующей проповеди он рассуждал о грехе воровства, в конце концов дошел до кражи свиньи и сообщил изумленной пастве, что он узнал, кто этот достойный адского пламени злостный вор: "Вот он сидит здесь, в церкви, среди вас, со смиренной физиономией, будто преступник вовсе даже и не он. Но я-то знаю его, и сейчас эта священная книга падет на его грешную голову..." Тут проповедник поднял в руке здоровенное евангелие в металлическом окладе и сделал вид, будто собирается его бросить,-- в это же мгновение какой-то крестьянин в армяке спешно спрятал голову под лавку. Анекдот этот во множестве вариантов существовал еще задолго до Блашковича. Вариант с беспутной женщиной приписывают Абрахаму-а-Санта-Клара, но на самом деле сюжет еще древнее. Анри Этьенн (Estienne Н. L'introduction au traite de la conformite des merveilles anciennes avec les modernes etc. (Sur les Hasles, 1607), 428. old. (Введение к трактату о соответствии чудес древних и современных. Сюр ле Асль, 1607, с. 428)) рассказывает похожее о некоем орлеанском священнике. А Талеман де Рео (Reaux Т. des. Historiettes (Занимательные истории). Издание Тешнера 1854 года, история 226. Похожий анекдот рассказызает и Брантом -- "Д'Урвиль и Агринпа Д'Обинье". Словом, побасенка древняя-предревняя, а произошло ли все это на самом деле, никто не знает) излагает эту историю как популярную в его время, прославляющую ораторскую хватку парижского аббата, известного под именем "маленького Андре" (Андре Буланже, 1582-- 1657). Маленький аббат, как повествуется в анекдоте, читал проповедь о безнравственных женщинах и вдруг прервал ход своих мыслей восклицанием: "А вот одна из них сидит меж вами! Назвать ее? Любовь к ближнему воспрещает мне говорить, но ведь негоже и грех покрывать. Порешим так: я не скажу ее имени, но брошу в нее шапку..." С этими словами он снял священнический головной убор. Однако взмах его руки возымел в модной парижской церкви совершенно иной результат, чем в простой деревенской церквушке,-- все благородные дамы в страхе втянули головы в плечи. "О, великий боже,-- воскликнул аббат,-- я думал, здесь только одна такая, а их, посмотрите-ка, больше сотни!" Андраш Блашкович был нелицеприятным и не страшащимся власть имущих священником. Не то, что упомянутый Флегелем (Flogel. Geschichte der Komischen Literatur (Liegnitz und Leipzig, 1784, 1, 80. old.). (История комической литературы. Лигниц и Лейпциг, 1784, 1, с. 80)) проповедник, который настолько оградил себя осторожностью, что даже великим ветхозаветным мужам давал надлежащие их рангу титулы, как и подобает чтящему авторитеты верноподданному. Если он упоминал в проповеди Навуходоносора, то величал его не иначе, как "Его императорское Величество". Полное звание пророка Натана звучало так: "Высокочтимый придворный проповедник и суперинтендант Натан". Когда речь заходила о властях предержащих (т. е. тех деспотах в миниатюре, что бесчинствовали в его маленьком мире), Блашкович обращался к ним иначе. Самой знаменитой стала проповедь, которую он произнес в день Святого Варфоломея перед большим скоплением благочестивой праздничной публики в Дендеше. Священник взошел на кафедру и вытащил из-за пояса огромный нож для забоя свиней. Он повертел в руках наточенный до блеска инструмент и положил его на край кафедры. Потом приступил к проповеди: