Эрих Ремарк - Возвращение

В саду появляется Макс Вайль. Он размахивает газетой и кричит:

- В Берлине революция!

Хеель оборачивается.

- Вздор, - говорит он резко. - В Берлине попросту беспорядки.

Но Вайль, оказывается, не договорил:

- Кайзер бежал в Голландию.

Мы смотрим на него во все глаза. Вайль несомненно спятил. Хеель багровеет и кричит:

- Врешь, негодяй!

Вайль протягивает газету. Хеель комкает ее и с бешенством смотрит на Вайля. Он ненавидит его, потому что Вайль еврей и потому что он уравновешенный человек, который вечно сидит где-нибудь, склонившись над книгой, Хеель же - лихой рубака.

- Вздор, вздор, вздор! - шипит он, уставившись на Вайля так, словно хочет проглотить его.

Макс расстегивает куртку и вытаскивает из нагрудного кармана вторую газетку - экстренный выпуск. Хеель взглядывает на нее, вырывает из рук Вайля, рвет на мелкие кусочки и уходит в дом. Вайль подбирает обрывки, составляет их и читает нам последние новости. Мы сидим как ошалелые. Никто ничего не понимает.

- Он будто бы хотел избежать гражданской войны, - говорит Вайль.

- Ерунда! - восклицает Козоле. - Посмели бы мы раньше даже произнести такое. Эх, черт! За кого только кровь проливали?!

- Юпп, ущипни меня; может, мне все это снится, - покачивая головой, говорит Бетке. Юпп констатирует, что Бетке бодрствует.

- Значит, - продолжает Бетке, - это правда. И все-таки я ничего не понимаю. Сделал бы кто-нибудь из нас такое, его сразу поставили бы к стенке.

- О Веслинге и Шредере лучше и не думать, - говорит Козоле, сжимая кулаки, - не то прямо лопнешь с досады. Вспомнить этого Шредера - птенец желторотый, детеныш - и расплющен в лепешку. А тот, за кого он умирал, улепетывает! Блевотина треклятая! - Он ударяет каблуком по пивной бочке.

Вилли Хомайер пренебрежительно машет рукой.

- Поговорим-ка лучше о чем-нибудь другом, - предлагает он. - Этот человек для меня больше не существует.

Вайль сообщает, что во многих полках образованы советы солдатских депутатов. Офицерам больше не подчиняются, с них срывают погоны.

Он предлагает образовать у нас такой же совет, но не находит отклика. Мы не желаем ничего организовывать. Мы хотим домой. А домой доберемся и так.

В конце концов мы все-таки выбираем трех уполномоченных: Адольфа Бетке, Макса Вайля и Людвига Брайера.

Вайль требует, чтобы Людвиг снял погоны.

- Видно, у тебя не все дома... - устало говорит Людвиг и пальцем стучит себе по лбу.

Бетке отстраняет Вайля.

- Брайер - свой парень, - коротко говорит он.

Брайер пришел в нашу часть добровольцем и уже на фронте был произведен в офицеры. Он на "ты" не только с нами - с Троске, Хомайером, Брегером и со мной (это естественно - мы однокашники), но и со старшими солдатами, когда поблизости нет никого из офицеров. И это ставится ему в большую заслугу.

- Ну, а Хеель? - упорствует Вайль.

Это нам понятнее. Хеель частенько придирался к Вайлю, и неудивительно, что Вайлю хочется теперь насладиться своим торжеством. Нам-то на это наплевать. Хеель бывал, правда, резок, но он всегда рвался в бой, точно Блюхер, и держался молодцом. Солдат такие вещи ценит.

- А ты сходи, поговори с ним, - говорит Бетке.

- Да не забудь захватить с собой бинтов и ваты! - кричит вдогонку Тьяден.

Но дело оборачивается иначе. Хеель как раз выходит из конторы, когда Вайль собирается туда войти. В руках у Хееля несколько печатных листков. Он указывает на них Максу.

- Все верно, - произносит он.

Вайль заговорил. Когда он упомянул о погонах, Хеель вскинулся. Мы уверены, что скандал вот-вот разразится, но ротный, к нашему удивлению, говорит:

- Вы правы.

Он подходит к Людвигу и кладет ему руку на плечо:

- Вам, Брайер, пожалуй, не понять этого. Солдатская шинель - теперь это все. Остальное было, да сплыло.

Никто из нас не проронил ни слова. Это не тот Хеель, которого мы знаем, который ночью выходил на дозор с одной только тростью и считался у нас заговоренным от пуль. Человек, стоящий перед нами, говорит с трудом и едва держится на ногах.

Поздно вечером, когда я уже сплю, меня будит шепот.

- Ты спятил, - слышу я голос Козоле.

- Уверяю тебя, - возражает Вилли. - Пойди сам посмотри.

Они как сумасшедшие вскакивают и выходят во двор. Я - за ними. В конторе свет. Видно все, что там делается. Хеель сидит у стола. Перед ним - его китель. Погонов нет. Хеель в солдатской куртке. Он обхватил голову руками и - нет, это совершенно невероятно... Я делаю шаг вперед, чтобы убедиться - Хеель, Хеель плачет!

- Вот так штука! - шепчет Тьяден.