Назар Гельдыев - Мелодия Секизяба (сборник)

Конечно, заманчиво получить высшее образование. Но разве нельзя завоевать авторитет и без образования. Взять, к примеру, старшего брата моего отца, дядю Аннаберды. Его сын Ораз — Герой Социалистического Труда. А есть ли в ауле человек, более авторитетней, чем Какалы Ильяс? А ведь он нигде не учился, всю жизнь проработал чабаном. Нет, пока в руках есть сила, мужчина должен, по-моему, заниматься тяжёлой работой. Может быть я не прав и мне скажут: сейчас такое время, когда без науки, без образования никуда; но я на это отвечу: если даже все люди поголовно получат высшее образование, разве исчезнут от этого непривлекательные, на первый взгляд, профессии. Всё равно кто-то должен управлять краном, кому-то сидеть в кабине бульдозера, кому-то выращивать хлопок, а кому-то пасти овец. Так или не так? По-моему, так. Вот и я буду тем человеком, который займётся таким трудом.

Всё это я изложил Кумыш, когда мы с ней встретились. И знаете, что самое замечательное? Она согласилась со мной! Полностью. Нет, она всё-таки самая замечательная девушка на свете.

— Мне всё равно, какую профессию ты выберешь, — сказала Кумыш. Ведь я полюбила тебя, когда у тебя не было никакой профессии, и буду тебя любить всегда. По-моему, это самое главнее. Ты согласен со мной, Ашир?

Ещё бы я не был с ней согласен. Когда девушка, которую ты любишь, так понимает тебя, ты начинаешь уже заранее со всеми соглашаться. Чтобы как-то порадовать её, я сказал, что вовсе не собираюсь отставать от других. Просто я в своё время поступлю на заочное отделение института и буду совмещать работу с учёбой, сил у меня хватит.

Так мы и порешили: Кумыш учится в Ашхабаде на врача, я работаю в колхозе, а потом, когда учёба закончится, мы с ней поженимся.

Я даже не заметил, как пролетели эти годы. Мы переписывались с Кумыш и встречались с ней, ока переходила с курса на курс, а я испытал себя в нескольких профессиях: работал на всевозможных машинах, потом стал поливальщиком, вскоре был назначен главным мирабом нашего колхоза, и на мою долю выпало распределять всю воду на наши поля, вытекающую из рукавов и арыков Секизяба. Так он снова вошёл в мою жизнь, но разве можно сказать, что он когда-то уходил из неё? Нередко мне вместе с мирабами из других колхозов приходилось чистить исток Секизяба, и тогда я останавливался и любовался стремительным и мощным бегом его зеленоватой, прозрачной воды. А потом я забирался в заросли дикого инжира, в изобилии растущего вдоль речных берегов, и вволю лакомился ягодами, сладкими, как мёд, и тогда мне казалось, что исключительным своим вкусом и инжир, и все вокруг обязаны водам нашей реки. Я люблю больше чёрный инжир, а другие предпочитают жёлтый, но и тот и другой превосходят, по моему мнению, все остальные фрукты, не говоря уже о целебном действии, которое инжир оказывает на организм: наши старики считают, что если каждое утро съедать натощак несколько ягод инжира, обеспечено не только долголетие, но и стальное здоровье. А ведь кроме инжира у нас повсеместно растёт виноград, который похрустывает на зубах и утоляет жажду в самый жаркий день, как лучшая родниковая вода, и многое другое.

Стоит мне только начать хвалить наши места, и не могу остановиться. Может быть каждый так хвалит то место, где родился и вырос, но судите сами — где вы ещё найдёте столько всего, сколько есть в окрестностях нашего аула. Про инжир и виноград я уже сказал. А про другое? Знаете ли вы, сколько в наших горах имеется всякой живности? Кеклики — горные куропатки бродят неисчислимыми стаями, буквально покрывая все утёсы, а разве может что-нибудь быть нежнее, чем мясо кеклика? Куриное и индюшачье мясо кажутся старой козлятиной по сравнению с мясом кеклика. А джейраны? А дикие бараны с закрученными рогами? (Трудно сказать даже, чего только нет в горах Копетдага: есть и волки, и шакалы, и барс тоже не в диковинку — я уже не говорю о различных видах змей…

Нет, надо остановиться, а то вы сочтёте меня хвастуном.

Прошло немного времени, и работа мираба, от которой я поначалу просто валился с ног, уже не казалась мне такой тяжёлой. И как раз в это время огромная стройка — Каракумский канал — вплотную подошёл к Геок-Тёпе и воды Амударьи и нашего Секизяба должны были отныне слиться воедино. Одновременно началось обновление всей ирригационной системы и возведение большой плотины между Геок-Тёпе и Бахарденом, там, где должно было раскинуться новое море — Колетдагское водохранилище. Вот когда у меня по-настоящему зачесались руки — когда я увидел, какое количество новой техники прибыло к нам. Чего там только не было: скреперы, бульдозеры, самосвалы и краны. Так само собой осуществилось моё давнее и самое сильное желание — не отдаляясь от родного Секизяба, связать свою судьбу с техникой, землёй и водой.