А Роб-Грийе - Проект революции в Нью-Йорке

Но в вагоне - абсолютно пустом, как часто случается в этот поздний час поезда-экспресса, который уносит меня в грохоте вибрирующих металлических частей и скрежете их при неритмичных сбоях, я вновь начинаю думать о ДР. Все это время она по-прежнему находится у маленькой Лоры, в квартире на Парк-Авеню. Девочка, наконец, согласилась показать своей новой няне, откуда исходят подозрительные шумы, звучавшие в соседней комнате - из кассеты с магнитной лентой, заключенной в прозрачную пластмассовую коробочку, которая лежит на одноногом китайском столике. Сцена насилия, видимо, завершается: слышится только неравномерное дыхание, все еще сдавленное и хриплое, но мало-помалу затихающее в тишине большого дома.

ДР спрашивает у девочки, зачем ей понадобились забавные записи такого рода. Но Лора, продолжая безмолвно слушать кассету, откуда доносятся вздохи, пристально наблюдает за тем, как узкая коричневая лента равномерно крутится под плексиглазовой крышкой; и молодая женщина тоже не может оторвать от нее глаз, с еле уловимой тревогой ожидая, что последует дальше.

Наконец девочка, по-прежнему не сводя взгляда с катушек, из которых одна постепенно утрачивает толщину, тогда как диаметр другой увеличивается, решается нарушить молчание и произносит доброжелательно-равнодушным тоном, словно комментатор, целиком поглощенный работой интересного механизма:

- Это он включил перед тем, как уйти.

- Но почему вы не остановите кассету?

- Невозможно: она запирается.

- Твой отец забыл выключить ее перед уходом?

- Он мне вовсе не отец. И ничего он не забыл - это делается нарочно.

- Зачем же?

- Чтобы мне не было скучно одной.

- Когда я пришла, ничего не было слышно.

- Потому что вы пришли во время паузы.

- Там есть паузы?

- Да... Иногда очень долгие... И она добавляет шепотом, продолжая неотрывно смотреть на маленький магнитофон:

- Именно в эти минуты страшнее всего...

- Но... Разве нельзя ему сказать?

- Нет. Это бесполезно... Он делает нарочно. Внезапно действие возобновляется без предупреждения, и это вновь стремительные мужские шаги на металлической лестнице, перебегающие с площадки на площадку, все более быстрые, все более близкие, так что возникает впечатление, будто кто-то уже здесь, в этой самой комнате, и тут мы обе вздрагиваем от громкого звона разбитого стекла и инстинктивным движением поворачиваем голову к окну... Но это всего лишь продолжает медленно и равномерно крутиться коричневая магнитная лента... звяканье осколков стекла, упавших на плиточный пол; затем гораздо более тихий скрип кусочков, осторожно вынимаемых из пазов, затем скрежет шпингалета, звук открываемого окна, шаги, приближающиеся по плиткам очень длинного коридора, грубый толчок в дверь, крик молодой женщины, тут же вязнущий в шелесте скомканной ткани, а затем хриплый шепот: "Заткнись, идиотка, или тебе будет больно".

Тогда Лора неторопливо поднимает руку, снимает легкую крышку прозрачной коробочки, безошибочным жестом находит крошечную красную кнопку, нажимает на нее пальцем, и все прекращается.

- Ну, хватит уже, - говорит она, - всегда одно и то же: шаги, крики, разбитое стекло, и слова никогда не меняются.

- Откуда она взялась?

- Что? Кассета?

- Нет, лента с записью.

- Из магазина. Откуда же еще?

- Но... Кто ее сделал?

- Разумеется, хозяин студии!

- И это можно купить?

- Конечно! Эту запись я купила сегодня утром, на станции метро Таймс-Сквер... Это история про лейтенанта пожарной команды, который поднимается на небоскреб, чтобы спасти девочку, когда та хотела броситься вниз.

- Вот как... Она пыталась покончить с собой?

-Да.

- Почему?

- Потому что ей было скучно дома.

- А почему она сказала, что ее отец, поставив кассету, запер коробочку на ключ?

- Во-первых, она не говорила, что это ее отец. А во-вторых, она все время лжет.

- Ей так нравится лгать?

- Да нет, не очень. Но на одну маленькую правду всегда наваливается многотонная ложь, и одно тянет за собой другое, вы же понимаете... Точно так же она могла бы сказать, что ее заставляет слушать эту запись лейтенант пожарной команды, желая как следует припугнуть;

или что это вы, или я, или Авраам Линкольн.

ДР смотрит на часы. Уже почти полночь. Ей надоело ждать, и она спрашивает:

- Когда же возвращается ваш отчим?

- Отчим? Ах, да! Мой дядя, вы хотите сказать... Сегодня он не придет. Если вам хочется уйти, не стесняйтесь. В вестибюле висят часы со счетчиком, жалованье будет выдано автоматически: я отметила ваш приход, когда вы позвонили и одновременно включила магнитофон.