Леонид Иванов - Глубокая борозда

«Это хорошо, — думал Павлов, — снег сохранился к началу апреля, земля напьется вволю».

По пути к районному центру он заглянул в Иртышский совхоз. Этим совхозом давно уже управляет Александр Кириллович Коршун. Павлов знал его с тех пор, когда, будучи секретарем райкома, ездил сюда на экскурсии, знакомился с постановкой дела на молочных фермах. Еще тогда он обратил внимание на увлечение Коршуна строительством. Со строительными материалами было трудно, и Коршун наладил производство кирпича в своем хозяйстве, организовал выработку черепицы. В Иртышском совхозе, единственном в области, а может и в Сибири, не только все производственные постройки, но и дома покрыты черепицей.

При въезде на усадьбу Павлов сразу же увидел животноводческую ферму — десятка полтора кирпичных корпусов в окружении молоденьких деревьев. И как-то радостно стало на сердце у Павлова: вот ведь какие руководители есть — думают и о прочности построек, и о красоте жизни.

Коршун оказался в конторе. Этот немолодой уже человек с серыми, словно запыленными, волосами и густыми клочковатыми бровями, нависшими над глазами, удивительно располагал к себе.

Павлов начал издалека: как здоровье и был ли уже в отпуске? Коршун отвечал неторопливо, но казался настороженным, напряженным: чувствовалось, ждал главного разговора.

И Павлов решил не тянуть.

— При новом порядке планирования что особенно сильно претерпело изменения? — спросил он.

— Ничего особенно не претерпело, — как-то смущенно ответил Коршун. А чуточку помолчав, добавил: — Только как бы узаконилось. Открыто записываем в плане то, что мы делали и раньше. — По всему виду Коршуна стало заметно, будто стряхнул человек со своих плеч тяжелый груз.

— Это как же понимать?

Коршун улыбнулся.

— Нельзя нам было придерживаться шаблона. Никак нельзя, Андрей Михайлович, — горячо заговорил он. — Без зерна оставили бы себя, да и государство пострадало бы. Теперь признаюсь: обманом занимался. И секретаря партбюро втянули в это дело. Он же агроном, хорошо понимает: шаблон губит дело. Мы, как вы знаете, придерживаемся мальцевской агротехники. А комплекс ее начинается с хорошо обработанных чистых паров. Нет паров — нет и мальцевской агротехники. А она нам приглянулась. За восемь лет, как мы ее ввели, у нас ведь урожаи повыше, чем у других.

Павлов знал и о хороших совхозных урожаях, и о силе мальцевской агротехники.

— Значит, занимались очковтирательством?

Коршун быстро взглянул на Павлова и, поняв, что найдет в нем поддержку, чистосердечно повинился:

— Занимались… Но ведь и по постановлению пятьдесят пятого года мы могли самостоятельно планировать посевные площади.

— Так бы и делали. Без оглядки.

— А кто бы утвердил наши планы? Меня давно бы уже выгнали за самовольство. Ну меня — это не такая уж беда. Система нарушилась бы, порядок нарушился на полях… А это погубило бы урожаи…

— Но все же, как вам удавалось скрывать чистые пары?

— Показывали эти площади как засеянные. Этим мы наносили моральный ущерб коллективу, потому что валовой урожай делили на всю пашню. А так-то на посеянный гектар у нас урожай был еще выше.

«Святая ложь. Опять святая ложь», — подумал про себя Павлов.

— Мы, Андрей Михайлович, если уж быть совсем откровенным, в последние годы сеяли подсолнечник на силос, сеяли и донник, но в сводках показывали кукурузу.

В дороге Павлов раздумывал над услышанным. Не дико ли, что таким прекрасным руководителям, как Коршун, боимся доверить самим хозяйничать на земле? В этом Павлов видел и свою личную вину. Это сейчас угнетало его больше всего… Ох, как умно надо руководить такими вот Коршунами!

Павлов не спросил Коршуна, поддерживает ли его секретарь парткома Попов. Если поддерживает, то ведь тогда зря говорят о Попове как о шаблоннике, человеке без своего мнения… Впрочем, Павлов не любил Попова. В свое время Попов был верным слугой Смирнову, «подхватывал» всякие его «начинания». Это он вызвался обеспечить выполнение двух годовых планов по мясу, потом ликвидировать коров в личной собственности колхозников, внедрить «елочки» и тому подобное. И хотя двух планов не выполнил, а ущерб делу нанес большой, наказания при Смирнове не получил. Теперь же Попов несколько притих.

Впереди показалась деревня. Здесь контора колхоза «Восход». Подумав, Павлов решил завернуть и сюда.

Когда он заговорил с председателем Сидоровым о перспективных планах, тот только с досадой рукой махнул: