Леонид Иванов - Глубокая борозда

Климов неторопливо шагал навстречу. Это был невысокого роста человек, в синем плаще. Ветерок играл вихрами волос льняного цвета, сильный загар подчеркивал сплетения морщинок на лице. На губах Климова добродушная улыбка.

— Сев развертываете? — кивнув в сторону трактора, спросил Несгибаемый Климова.

— Десять гектаров выделили для раннего сева… Без этого нельзя. Наш секретарь райкома товарищ Топорков настроен и нынче всех обогнать на севе… Так что… Поле у нас отведено для опытов по срокам сева. Сорт «мильтурум» посеем в четыре срока. — Покопав носком сапога землю, добавил: — Говорят, Обухов тысячу гектаров уже посеял.

— Позвольте! — удивился Несгибаемый. — Я немножко следил за Обуховым, писали о неплохих урожаях в его совхозе.

— Первые два года были, пока агроном опытный держался. А в прошлом году Обухов собрал по восьми центнеров зерна, сорняки разводит. Вот и нынче: на севе будет первый, а в связи с плохим урожаем получит самый низкий план по хлебосдаче и по проценту к плану опять будет впереди. Да разве это правильно, товарищ Павлов? — загорячился вдруг Климов. — Разве это нормально? Живем рядом, земли одинаковые, мы в прошлом году собрали с гектара по семнадцати центнеров, в два раза больше, чем Обухов, а по проценту к плану хлебосдачи он даже выше нашего, потому что ему план нищенский установили.

Гости молча выслушали благородный гнев агронома.

К машине подошла миловидная женщина, поздоровалась. Климов представил:

— Вера Васильевна, агроном. И еще — моя жена.

Вера Васильевна смутилась, на ее лице заиграл густой румянец. Она пошутила:

— Семейственность, одним словом…

Павлов когда-то работал на сортоиспытательном участке, и у них с Верой Васильевной завязался оживленный, сугубо специальный разговор. Оказалось, что многие из его замыслов по сортоиспытанию Вера Васильевна осуществила на полях совхоза. Он записал в свою книжечку названные Верой Васильевной цифры урожая отдельных сортов при различной обработке и в зависимости от сроков посева. Из цифр явствовало, что разница в урожае за счет сроков сева достигала в некоторые годы десяти центнеров с гектара.

— А ведь что получается, Андрей Михайлович, — загорячилась Вера Васильевна. — Мы, например, придерживаемся оптимальных сроков, у нас для каждого сорта найден лучший срок посева. Все наше зерно идет только на семенные цели. Теперь возьмите Обухова. Мы ему в позапрошлом году дали семян пшеницы на три тысячи гектаров. Очень хорошие, раннеспелые семена. А он взял да и посеял их в конце апреля. Ну, конечно, поля сорняками заросли. Расшумелся на весь район: соседи плохих семян дали. Это же возмутительно! Мы на тех же семенах по двадцати с лишним центнеров с гектара вырастили, а он и восьми не собрал. Понимаете, что наша работа по семеноводству смазывается? Вот вы теперь, как начальник управления, — повернулась она к Несгибаемому, — наведите порядок…

— Предложение дельное, — просто ответил Несгибаемый. — Мы его, Вера Васильевна, принимаем к исполнению.

Павлов, помня обещание, отключился было от общего разговора. Но сообщение о том, что Обухов уже сеет, его возмутило. Разве их установка на оптимальные сроки сева не ясна? Он так и поставил вопрос перед Климовым.

— Мы Топоркову позавчера еще на совещании напомнили про установку области, а он зачитал нам статью из центральной газеты. Там один ученый-метеоролог рекомендует нынче, именно нынче, учитывая раннюю весну в Сибири, посеять пораньше, чтобы вовремя получить всходы.

Павлов тоже читал статью.

— А вы как думаете? — спросил он Климова.

— Этот ученый напоминает мне работников инкубаторной станции. Они заботятся только о том, чтобы вывести как можно больше цыплят. А вот есть ли чем цыплят кормить, где содержать, их это не интересует. Так и здесь: получим всходы! Да если в почве малы запасы влаги, то ведь ранние-то всходы и влагу из почвы рано высосут, не дождутся июньских дождей и погибнут. Разве это не ясно? Задержать же влагу в почве мы знаем как. Боронить!

— Все же когда развертывать массовый сев?

— У нас?.. — Климов посмотрел на Павлова, чему-то усмехнулся. — В середине мая. Потому что в начале мая похолодание будет. А при нашей технике пшеницу мы посеем за восемь дней. И вообще, Андрей Михайлович, надо все же больше доверять агрономам. — Откинув назад волосы, он продолжал наставительно: — Не может честный агроном повторить заведомую ошибку в агротехнике, если, конечно, он сам распоряжается на полях. Это же как врач! Если он ошибся с применением какого-то лекарства, то второй раз он не ошибется. А почему? Потому что сам предписывает рецепты, а не под диктовку уполномоченного. Может, потому в медицине и прогресс заметен…