Леонид Иванов - Глубокая борозда

«Но что же все-таки произошло? — снова и снова спрашивает себя Павлов. — Не вместе ли с массовыми реорганизациями пришла эта беда?» И опять мысли возвращаются к исходному рубежу — к сентябрьскому Пленуму. Почему меры последних лет оказались менее эффективными?

Сегодня Павлов ехал в Дронкино, к Несгибаемому, который только что назначен начальником производственного территориального управления.

Надеялся он, что в этой поездке развеются некоторые тревожные думы.

А Петрович разговорился:

— Люди, Андрей Михайлович, больших сдвигов ждут в сельском хозяйстве, а их что-то не видно.

Павлов пробует отшутиться:

— Надо бы, Петрович, раньше в дискуссию вступать.

— Не мне же поручено руководить сельским хозяйством, — на полном серьезе произнес Петрович. — Мне поручили вас возить, я и стараюсь, чтобы по моей причине ни минуты машина не простояла, чтобы в любой момент быть наготове.

— Ты прав, Петрович! — И опять тяжело стало на сердце у Павлова, словно это он, только он виноват в отставании области от задания семилетки.

Началась степь. Кругом никакой еще зелени, но весна вступила в свои права. Необычайно рано пришла она нынче. Уже к середине марта на полях не осталось снега. И с того времени ни капли дождя. Заговорили о возможной засухе, называли характерные приметы.

Павлов и сам знал многие из этих примет. За годы жизни в Сибири он убедился, что слишком ранняя весна — примета плохая: может быть засуха.

Но вот и хорошо знакомое здание… Вернее, два одинаковых. Они и возводились одновременно — оба каменные, двухэтажные, под шифером. Райком и райисполком. Между ними просторная площадь, засаженная деревьями.

В здании райисполкома и разместился штаб Несгибаемого.

Михаил Андреевич в окно еще увидел машину Павлова, торопливо сбежал по лестнице.

— Прошу, Андрей Михайлович, — широко улыбнулся он, изобразив обеими руками открытый семафор.

Павлов подал руку и сразу ощутил так знакомое крепкое пожатие Несгибаемого.

— Что-то спокойно здесь, ни единой машины у штаба, — начал Павлов, всматриваясь в лицо друга.

— В наш штаб пока что ездить незачем.

Они поднялись на второй этаж.

Несгибаемый присел в кресло у стола, Павлов — напротив, в другое кресло.

— Ну что же, Андрей Михайлович, можно докладывать?

— Дело не в докладе, Михаил Андреевич… Дело в хлебе. Стране нужен хлеб. Ты это, конечно, и сам хорошо понимаешь. С этих позиций и расскажи о начальных шагах.

— Сам я успел побывать только в наиболее отстающих хозяйствах района. Правда, сегодня собрался в «Борец», но…

— Поедем вместе, — предложил Павлов. — Мне давно хотелось Климова повидать.

— Прекрасно! — обрадовался Несгибаемый. — И главного агронома возьмем.

В кабинет вошел главный агроном Михайлов. Он молод еще, на нем темно-синий костюм, лакированные ботинки.

Пожимая руку Михайлова, Павлов подумал: «Да, это явно не полевой агроном…»

У машины Несгибаемый сказал Михайлову:

— Вы будете ведущим, садитесь впереди.

В машине Павлов думал об агрономе Климове. Он встречался с ним, но только на совещаниях и в кабинете. Впечатление осталось хорошее. Но каков он и деле? И прав ли был Гребенкин, когда досадовал, что Климов решительно отказался от поста главного агронома треста совхозов.

— С Обуховым не виделся? — спросил Павлов Несгибаемого.

— По телефону недавно говорил. Рвется в передовики, просил подкинуть гусеничных тракторов.

И тут Павлову пришла неожиданная идея: а что, если побыть эти дни в роли гостя Несгибаемого, простого свидетеля его действий? Ни во что не вмешиваться, только сопровождать и наблюдать?

Он высказал идею Несгибаемому:

— Не удержишься, Андрей Михайлович, — усомнился Несгибаемый.

— Начинаются климовские поля! — объявил Михайлов.

Обращали на себя внимание стройные ряды лесных полезащитных полос, они уже высокие, метра четыре-пять…

— Во многих хозяйствах района есть защитные полосы? — спросил Павлов.

— Кое-где есть, но мало… А в «Борце» успели опоясать чуть ли не половину полей.

…Как и следовало ожидать, Климова на усадьбе не оказалось. Посоветовали искать его в первом отделении.

По просторному полю, отмеченному со всех сторон лесными насаждениями, ползал трактор с двумя сеялками на прицепе.

Несгибаемый удивленно глянул на Михайлова. Тот в ответ пожал плечами. А когда вылезал из машины, сказал:

— Вообще-то Климов не признает ранних сроков посева…