Леонид Иванов - Глубокая борозда

Но вопрос, заданный Несгибаемым, сразу разрушил это ветхое сооружение: на сколько область отстала от темпов производства сельхозпродуктов, запланированных на этот год по семилетнему плану? Отставание уже ощутимое — на целый год.

Был задан и такой вопрос: каковы потери урожая за счет преждевременного скашивания хлебов?

Справка грустная: элеваторы приняли почти двадцать миллионов пудов щуплого зерна. Если бы убрали этот хлеб вовремя, то дополнительно было бы собрано не меньше десяти миллионов пудов.

Отставание от темпов семилетки и явилось главной темой выступлений делегатов. Названы и причины: неквалифицированное руководство, работа на сводку. Павлов признал эту критику справедливой, рассказал, как осуществлялось руководство сельским хозяйством, какой ущерб в результате «работы на себя» нанесен государству, колхозам и совхозам. Он прямо заявил, что считает невозможным оставлять Смирнова во главе партийной организации.

Это требование прозвучало в выступлениях Гребенкина, Несгибаемого и еще нескольких делегатов.

Тогда Смирнов сделал «хитрый» ход: при выдвижении кандидатур в члены обкома обратился с заявлением о самоотводе, сказал, что решил уйти на пенсию по состоянию здоровья.

Павлов смотрел на это просто: лишь бы любители «работать на себя» не мешали движению вперед, пусть уходят на любую пенсию.

Первым секретарем был избран Ларионов. В ходе конференции критиковали и Павлова, напомнили ему, что он активно работал лишь в районах своей зоны, слабо влиял на сельское хозяйство области. Но Павлова поддержал Иван Иванович Соколов… И при голосовании против его кандидатуры было подано лишь два голоса. Он остался секретарем по сельскому хозяйству. А заведующим сельскохозяйственным отделом, по предложению Павлова, утвердили Гребенкина.

Всякий раз, когда городские постройки оставались позади, у Павлова невольно вырывался вздох облегчения. Сказывалась давняя привычка: когда работал в районе, то чаще всего вызов в областной центр был связан со всевозможными «накачками». Так было заведено Смирновым.

— Опять вздыхается, Андрей Михайлович, — участливо произнес водитель.

— Пробуждается природа-то, вот и дышится лучше, свободнее.

— Природа-то пробуждается, как и всегда. А на селе опять реорганизация, — вздохнул и Петрович.

Павлов не без удивления посмотрел на обычно молчаливого шофера.

— Все, что делается, Петрович, все к лучшему.

— К лучшему-то к лучшему, — задумчиво проговорил Петрович. — А я почему начал-то… Недавно вы давали машину — возил в район специалистов. Так они говорят: «Нашему брату теперь похуже будет».

— Почему же?

— А потому, говорил тут один, что ступенек будет больше от первого начальника до специалиста.

Павлов в последнее время и сам раздумывал насчет беспрерывных реорганизаций. Это, конечно, не значит, что до этого он бездумно принимал все реорганизации. Нет. Но обдумывал их как бы только с одной стороны — с тех преимуществ, которые они сулили. Павлов считал себя солдатом партии, и ему никогда в голову не приходило пытаться ревизовать решения ЦК, сомневаться в их правильности. Даже в тех случаях, когда некоторые положения явно не подходили для условий их зоны. Павлов считал это лишь исключением из правила. Так он был воспитан. И еще: во всех неудачах при выполнении этих решений прежде всего искал свою вину, недостатки в своей партийной организации. И обычно находил. Все это было…

Павлов отлично помнит, с каким воодушевлением он воспринял решения сентябрьского Пленума ЦК по сельскому хозяйству, как дружно приветствовали эти решения в их МТС, в районе. Именно тогда он согласился пойти председателем колхоза. Тогда в их колхоз вернулось более двадцати семей, ранее уехавших в райцентр, в города. Что это означало? Да только то, что и рядовые люди деревни увидали перспективу, поверили в силу мер, намеченных партией. Так было и при освоении целины, вплоть до самого урожайного 1958 года. Все тогда пошло в гору: и урожай, и продуктивность животноводства. Люди села по крупицам собирали все, что помогало продвижению вперед. Но этот интерес к кропотливой работе как-то стал утрачиваться после 1958 года. В чем причина? Уж не в том ли, что мыслить стали крупными категориями: догнать Америку по производству мяса за три года, планы первого года семилетки перевыполнить в два-три раза, все сложные проблемы животноводства решить при помощи одной лишь «королевы» полей! Да и все в таком духе. А когда не получалось, стали изыскивать обходные маневры, пышно расцвело очковтирательство…