Леонид Иванов - Глубокая борозда

— Теперь, понимаешь, не так хлопотно. У нас же газ.

— Газ?! — удивился Павлов. Он знал, что в целинные районы стали завозить баллоны с газом, но почему-то не подумал, что и к Соколову уже дошло.

— Выделили нашему колхозу полсотни газовых плит, надеемся на новый наряд. Обещали, понимаешь… Это же, Андрей Михайлович, революция! Я вот, понимаешь, другой раз думаю: случись так, что перестанут возить газ, так эти же бабенки, которые пользовались газовыми плитами, в деревне жить ни за какие деньги не останутся. Вот зараза! — рассмеялся Соколов. — Мы ведь как сделали… Распределяли. В первую очередь тем семьям, где все на работе заняты, животноводам, специалистам. Ко мне тут три бабенки — жены механизаторов, каждый день бегают: устраивай на работу, но только дай газовую плиту. Вот зараза-то! — повторил он.

Соколов вроде бы помолодел: складочки на шее и на лице подобрались.

— На курорт ездил?

Иван Иванович усмехнулся.

— Колхозникам курорты не положены, понимаешь, ты и сам это знаешь, Андрей Михайлович. Сколь колхозников из твоей области ездили на курорт?

— Председателю-то путевку можно достать.

— Вот это и плохо, Андрей Михайлович! — Соколов вышел из-за стола. — Это-то и плохо! Почему в совхозах многие ездят на курорт, а из колхозов нет? Это, понимаешь, твое упущение, Андрей Михайлович, — неожиданно заключил он. — Радуемся мы, когда кто-то из наших на выдвижение пошел. Думка, понимаешь, затаенная: этот наш, этот хорошо знает нужды колхозников, все сделает, чтобы поправить некоторые, понимаешь, несправедливости. Раньше я, понимаешь, подумывал: не знает большое начальство про все колхозные нужды, потому что все больше из городских оно. И в урожайных делах много понапутано, потому что чего понимают в этом деле горожане? Но теперь-то так думать я не могу. Вон сколько из крестьян вышло в люди. Областями управляют, в самых верхах сидят, все знают про деревню! А… — он запнулся, искоса посмотрел на Павлова: — Или власти нет у вашего брата?

Много раз Павлов выслушивал от Ивана Ивановича разные упреки, но такого жестокого упрека в свой адрес…

— Хорошо, Иван Иванович, неужели ты считаешь, что и последние решения партии — это не помощь деревне, сельскому хозяйству? Я ехал к тебе, надеясь услышать претензии, но не думал, что ты так жесток. Честно говоря, я думал, что ты скажешь: наконец-то все правильно решено! Учтены чаяния колхозной деревни. Повышены цены на продукцию, дано право самостоятельно планировать свое производство, увеличен завоз техники… Разве это не помощь деревне?

Лицо Соколова посуровело, глаза сердятся. Но заговорил он спокойно:

— В хороших решениях по сельскому хозяйству никогда, понимаешь, не было недостатка. Вспомни, Андрей Михайлович, решение о преобразовании природы… В сорок девятом, кажется, принято было. Умнейшее решение! Севообороты на земле, пруды, водоемы, лесные насаждения. Если бы его выполнили, где бы мы уже шагали! И последние решения, понимаешь, очень хорошие! Только выполняют их плохо, вот что я скажу. — Соколов стоял перед Павловым высокий, тяжелый. — В решениях партии ясно записано: как можно быстрее условия жизни сельских жителей сравнять с городскими! Так?.. А на местах не так получается, понимаешь…

Он прошелся взад-вперед, поглядывая на Павлова.

— Продолжай, Иван Иванович, — тихо попросил Павлов.

— Обидно же другой раз, понимаешь, Андрей Михайлович, — более миролюбиво продолжал Соколов. — Вот и с этим газом. Девять раз посылал я своих представителей, но пока не добрались до Несгибаемого — ничего не могли пробить. Неужели у других-то городских работников души нет? Надо как-то прививать уважение к сельскому труженику.

Соколов разошелся. Топая своими огромными пимами по комнате, выговаривал и выговаривал. Досадовал, что запасных частей к машинам и тракторам не хватает.

— Ты знаешь, Андрей Михайлович, сколько у нас в области посадили председателей колхозов и механиков за покупку резины, запчастей и стройматериалов у частных лиц? Много! Разве директор завода рыскает среди частников, чтобы запчасти купить? А наш брат сознательно вынужден нарушать советские законы, иначе для своего же государства не сделаешь то, что нужно. Знал бы ты, Андрей Михайлович, сколько мы попортили крови, пока Дворец культуры строили… Ну, ничего нигде просто не купить, только у жуликов или за взятку.

— Почему же ко мне ни разу не обратились? — поднялся и Павлов. — Почему к частникам?

Соколов остановился. И теперь они стояли лицом к лицу.